Розмэри Сатклиф - Песнь меча Страница 37

Несколько воинов наклонились, чтобы унести тело.

— В огонь или с утеса? — спросил кто-то.

Торштен стоял, сжимая рукой плечо, и капли крови струились между пальцами. Пусть решает ярл.

Гутторм, быстро дыша, покачал головой.

— Нет. Отнесите его к палатке и оставьте там. Наверняка его сородичи явятся за телом и захотят обговорить другие дела, еще до того как мы погребем моего отца.

И правда, на следующее утро, когда огонь потух и зола остывала, а воины, собрав камни на горном кряже и на берегу, строили длинный курган в виде лодки, группа всадников, с зеленой ветвью мира, подъехали к воротам, чтобы возобновить переговоры, прерванные битвой.

Гутторм вышел им навстречу, откинув складки плаща, чтобы над локтями были видны браслеты ярла. Его лицо под кованым шлемом Сигурда было сурово и спокойно, а Эрп стоял рядом с ним, чтобы переводить.

— Последний раз мирные переговоры закончились смертью многих людей, среди них и моего отца, — сказал он им. — Но мы выиграли битву и захватили ваши охотничьи земли. Так зачем же нам вновь говорить о мире?

— Если стрела не попала в цель, разве не стоит пустить еще одну? — ответил глава прибывших, старик в накидке из оленьей шкуры и с золотой цепью вождя, украшенной янтарями. — Вы приплыли в Кейтнесс и Сатерленд в поисках земли для поселений, и, действительно, здесь хватит места нашим народам — только если мы поклянемся жить в мире друг с другом. Иначе, хоть мы и лишимся свободы, вам тоже будет грозить опасность. Неужели вы не хотите спокойно охотиться на своих землях и не ждать удара в спину; спать по ночам и не бояться, что сожгут ваши дома; оставлять жен и детей, которых вы привезете сюда, чтобы они поддерживали огонь в очагах?

— Ты прав, — подумав минуту, сказал Гутторм. И, внезапно приняв решение, добавил:

— Что ж, садитесь, поговорим. Будем надеяться на лучшее.

И вскоре, когда увели лошадей, вожди и старейшины разукрашенного народа, в сопровождении молодых храбрых воинов, с одной стороны, и ярл Гуторм и Торштен Олафсон со своими воинами — с другой, сели у вновь зажженного мирного огня посреди лагеря. И там они привязали зеленую ветвь мира к древку копья и во второй раз принялись обсуждать договор между своими народами.

Торштен, завершив собственные переговоры на свадебном пиру, говорил редко, но сидел, поглаживая густую бороду, и слушал, переводя взгляд своих рыжих глаз с одного лица на другое, пока переговорщики разрешали споры и недоразумения, настойчиво согласовывали подробности и требования, и дело близилось к завершению.

Наконец они обговорили все — даже то, что будут отдавать своих сыновей друг другу на воспитание. На обнаженном мече, ячменном хлебе и соли они поклялись хранить мир — договор был заключен вновь — и на этот раз надежды на его силу было больше.

А затем, когда солнце закатилось и наступил вечер, принесли ужин и огромные кувшины коричневого мутного верескового эля. Но прежде чем пировать, старый вождь в плаще из оленьей шкуры, говоривший от имени своего народа, поднял взгляд от огня и сказал:

— Есть еще кое-что.

— Да, — ответил ярл Гутторм, — я так и думал. — И в его голосе послышалась настороженность.

— Теперь, когда мы поклялись в родстве и заключили дружеский союз между нашими народами, отдайте голову нашего повелителя Мелбригды.

— Вы опоздали с просьбой, — сказал ярл. — Голову Мелбригды Волчьего клыка уже поглотил огонь, и мы погребли останки со всеми почестями.

На мгновенье воцарилось грозное молчание.

И в полной тишине ярл Гутторм добавил:

— Но мы можем вернуть вам тело его сына, который пришел за ним раньше вас.

Тишину прерывали крики чаек и глухие удары прилива; где-то лошадь била копытом в ограду.

— Что ж, — сказал наконец старый вождь, — на эту охоту он отправился один.

Понизив голос, Эрп перевел.

— Кто его убил? — спросил старый вождь.

И Рыжий Торштен, кажется, впервые возвысив голос, спокойно ответил:

— Я.

Вождь посмотрел на него:

— Почему?

— Он хотел убить ярла Гутторма, а мой кинжал оказался ближе остальных.

— Понятно. Это веская причина, — сказал старик, с видом беспристрастного судьи.

Потом нагнулся и взял кусок остывающего мяса с тарелки.

— Я рад, что мы поклялись в дружбе прежде, чем это выяснилось, потому что мои молодые смельчаки, могли не так понять. — И он взял к мясу кусок ячменной лепешки.

Бьярни, ставя еще одно блюдо на раскаленные угли костра, догадался, что старик намеренно дождался клятвы, прежде чем заговорить о голове своего повелителя.

Глава 15. Тени среди деревьев

Старейшины разукрашенного народа вернулись восвояси, забрав тело своего принца, завернутое в шкуры и привязанное к настилу, который тащила одна из лошадей. А на следующее утро, оставив молодого ярла и новый курган, Рыжий Торштен со своими воинами направился обратно на север.

В полдень на второй день пути они спустились с холмистых пустошей в небольшую лесистую долину, по которой цепью заводей, соединенных нитью быстро бегущей воды, протекала река. И там они сделали привал, как и раньше, чтобы напоить и накормить лошадей.

У реки росли не густолистые дубы и темные шепчущие сосны диких лесов, а березы, рябины и ольха, чьи тонкие листья наполняли тусклый конец лета ослепительным солнечным светом и пестрыми тенями, а под ногами было много травы, так что лошади смогли вдоволь наесться.

В воздухе мерцали тучи мошкары, и искусанный Бьярни, почесываясь, побрел вдоль речки к заводи, где они поили лошадей, мечтая охладить зудящую кожу. Но, подойдя к воде и нагнувшись, чтобы окунуть в нее голову, он увидел то, что заставило его забыть про укусы. Крупная озерная форель лежала у самого берега, носом против течения, которое волнистыми струйками обдавало ее бока. Прекрасное дополнение к лепешкам на ужин!

Стараясь, чтобы его тень не упала на воду, он растянулся на берегу и с невероятной осторожностью окунул ладонь, а потом и всю руку в холодную, мутную воду. Не торопясь, он повел рукой против течения, пока его пальцы не оказались под рыбой. Еще немного, совсем чуть-чуть… Ничто не нарушало тишины, кроме жужжания мошкары, о которой он успел позабыть, и плеска ручейка. На один лишь миг ему показалось, что между деревьями скользнула беззвучная тень, но видение тут же исчезло. Наверное, это всего лишь прозрачная паутина блеснула на солнце. Он не шелохнулся: его пальцы уже чувствовали трепещущие бока форели. Он затаил дыхание. Еще мгновение…

И вдруг где-то внизу, у лагеря, тишину пронзил звенящий свист тетивы.