Синтия Хэррод-Иглз - Князек Страница 37

Все это глубоко шокировало Леттис, но она вскоре поняла, что подобные отношения в обычаях шотландского двора. До конца месяца придворные оставались в замке Вемисс, и, близко общаясь с Кэт и своей покровительницей леди Сомс, Леттис вскоре была посвящена во все придворные сплетни. Леди Сомс рассказала, что Мария Шотландская околдована лордом Дарнли, но Морэй называет его «безбородым щенком», а пират Босуэлл говорит, что Дарнли – самый женственный из мужчин и самая мужеподобная из женщин... Кэт шепнула Леттис, что лорд Гамильтон не раз осведомлялся о ней: «Кто эта прекрасная девушка с томными глазами?»

Обычаи двора отличались грубостью. Люди были жестокими и неотесанными, мужчины говорили громкими резкими голосами, частенько напивались, и от них вечно несло перегаром, сплетни были тошнотворно-сальными, а поведение неприличным и необузданным. Для Леттис, привыкшей к благопристойной и церемонной атмосфере двора Елизаветы Английской, все это было одновременно и отвратительно, и волнующе-забавно. По крайней мере, хоть как-то отвлекало от жгучего холода, царившего в замке...

В конце февраля двор перебрался в Эдинбург, в сказочно-прекрасный город, выстроенный сплошь из золотистого камня и подобный гигантскому кораблю, севшему на мель. Здесь было не столь холодно, но куда более влажно, что оказалось еще хуже. Но несмотря на это дворец Холируд был намного уютнее замка Вемисс – комнаты меньше и лучше обогревались, и по сравнению с диким обиталищем лорда Морэя здесь было просто роскошно. В Эдинбурге Леттис окончательно стало ясно, что фактически существует два двора: манерный французский двор королевы Марии и грубый, протестантский – оплот лорда Морэя. При французском дворе гости блаженствовали, наслаждаясь изысканными яствами и восхищаясь элегантной меблировкой покоев во французском стиле. Но, к несчастью, частенько возникали коллизии с оппозиционерами, приверженцами Морэя, – и всякий раз это было словно дыхание ледяного ветра... Лишь Дарнли виртуозно балансировал, угождая всем, – самый женственный из мужчин и самая мужественная из женщин, ловкий и цепкий, словно паук, сладкоголосый, словно певчая птица, неуловимый, словно блуждающий огонек…

Джэн и Мэри Сеймур сочетались браком в апреле, в часовне усадьбы Морлэнд. Церемония поражала пышностью. Этот брак был для всех желанным и ни для кого не оскорбительным – особенно радовалась Нанетта: ведь ее обожаемый сын добился руки любимой женщины, к тому же ее протеже прекрасно устроена. В Мэри обнаружилась чудесная перемена – она грациозно и горделиво выступала, подняв прелестную головку, в ее взгляде прибавилось уверенности, да и улыбаться она стала куда чаще, подбодряемая и воодушевляемая любовью Джэна и уверенная в завтрашнем дне.

– За одной свадьбой частенько следует и другая, – шепнула Джейн Нанетте за праздничным столом. – Как ты думаешь, кто это будет? Думаю, вскоре настанет очередь Пола-младшего – ему уже шестнадцать, и если Джон не вернется...

– Твой отец это непременно учтет, – ответила Нанетта, – у него на сей счет далеко идущие планы...

– Хорошо бы не столь далеко идущие, – сухо заметила Джейн, – ведь одну ошибку он уже совершил... Ну, пусть не ошибку – но явно не рассчитал... – Обе они посмотрели на Пола-младшего, стоящего у дверей в компании брата Вильяма и нескольких актеров, нанятых по случаю празднества. Пол-младший оживленно беседовал с актерами, но тех, казалось, всецело захватила ангельская красота Вильяма – они тормошили его и обращали на него куда больше внимания, чем это было бы полезно для мальчика...

Они заметили также, что Пол-младший время от времени озирался, ища кого-то взглядом, и, найдя свой предмет, улыбался – и лицо его на миг преображалось, становясь воистину прекрасным. Нанетта проследила направление его взгляда и задумчиво произнесла:

– Странная дружба... Я имею в виду Пола-младшего и Чэрити.

– Но он так переменился, – возразила Джейн. – Кузина благотворно на него повлияла. Он научился заботиться о ближних, а не только о себе. Он уйму сил потратил на то, чтобы вновь завоевать ее доверие после того несчастного случая на мосту – и добился своего. И теперь из кожи вон лезет, творя добрые дела – лишь бы она похвалила его.

– Да, эти его благотворительные акции в больнице Святого Павла... – Нанетта обеспокоенно взглянула на Джейн. – Что между ними происходит, девочка? У Пола никогда не было от тебя секретов.

– Не знаю. Он любит ее, и нам остается смириться и признать, что в любви и ненависти волен один лишь Господь... Это чувство чудесно изменило его. – Нанетте почудилось, будто Джейн знает куда больше, но скрывает.

– А что Чэрити? – поинтересовалась она. – Ей, должно быть, непривычно – ведь у нее впервые в жизни появился верный и преданный рыцарь.

Джейн бросила на Нанетту быстрый и смущенный взгляд – она, казалось, колебалась: говорить или смолчать?

– Тетя Нэн... – начала она и замолкла, – не говорите никому: мне кажется, что Чэрити будет лишь рада, если Пол-младший женится. Думаю, она хочет, чтобы ее оставили в покое, но не отталкивает его, видя, сколь благотворно на него влияет. Только вот тетя Кэтрин... – она снова запнулась.

– Да, я знаю. Тетя Кэтрин вечно всем досаждает. Я всегда хотела, чтобы Чэрити жила со мной, но теперь, когда я почти все время при дворе... Может быть, я поговорю с Джэном и Мэри. Она могла бы перебраться к ним, в Уотермилл.

– Пока еще рано. – Отсюда слишком близко до усадьбы Морлэнд – и Пола-младшего...

Нанетта удивленно вскинула бровь:

– Так это настолько серьезно?

– Только посмотри на нее... – отвечала Джейн. Нанетта нашла взглядом Чэрити – и в течение дня постоянно наблюдала за ней. Пол-младший буквально не отходил от нее, о чем-то очень серьезно беседуя с ней. Она отвечала ему с улыбкой, но явно испытывала неловкость. Однажды Нанетта заметила, что она привстала, страстно протестуя против чего-то, сказанного Полом, – но юноша завладел ее рукой, продолжая убеждать ее, и она беспомощно сникла, побледнев. На мгновение Нанетта отвлеклась – а когда вновь поглядела в их сторону, то Чэрити была уже одна, а Пола-младшего нигде не было видно.

Ошеломленный Пол уставился на сына, словно не веря своим ушам. Пол-младший стоял в дверях зимней гостиной, куда пригласил отца для приватной беседы – он вызывающе выпрямился, но заметно было, что в любой момент готов ретироваться.

– Ты спятил, мальчик? – наконец вымолвил Пол-старший. – Подумай, что ты несешь!

– Я подумал, сэр. Я отлично все обдумал. И не понимаю, почему вы так удивлены. Я ведь не делал тайны из своей любви.

– Любви? Но ведь это братская любовь и, к тому же, милосердная, достойная истинного христианина – и в этом тебя все одобряли. Но...