Андрей Величко - Миротворец Страница 38

Противник выдержал всего десять дней. Личный состав непрерывно уменьшался в числе из-за каждодневных пожаров. Мучимые ожогами, поносами и постоянным страхом перед новой подводной или воздушной атакой, заливаемые керосином и забрасываемые дерьмом американцы, лишенные к тому же помощи и даже возможности повернуть назад, спустили флаг, продублировав это истошными воплями на всех частотах. Мир замер в изумлении. Оставшиеся от сорока пяти тридцать два вымпела сдались семнадцати, среди которых было всего три линейных крейсера и вообще не имелось линкоров! Флот могучей державы потерпел сокрушительное поражение от небольшой страны, которая до этого смогла выиграть войну только у Китая.

Глава 15

В начале второй декады сентября я написал статью по поводу операции в Тихом океане. И в самом ее конце обратил внимание на один момент, который пока не получил должного отклика. Но ведь получит, и совсем не тот, что нам нужен, если пустить дело на самотек! И я объявил, что блестящая операция японско-русского соединения была еще и ярким примером военного гуманизма. Ведь после потери авианосца у американцев оставалась одна-единственная альтернатива – или гибель, или сдача. Идти назад? Так ведь топлива если и хватит, то впритык и на самом экономичном ходу. И кто им это позволил бы? Но поначалу американцы этого еще не понимали. И тут адмирал Того, вместо самого простого решения – перетопить всех на хрен – применил вразумляющий прием, достойный внесения в анналы мирового военного искусства. Вы не обращали внимания, вопросил я далее своих читателей, насколько продуктивно думается в сортире? Причем тут есть и еще одна тонкость: попробуйте, тужась в позе горного орла, подумать о чем-нибудь самопожертвенном, о геройской гибели за какие-то там идеалы демократии…

Вряд ли получится, уверяю вас. Вот японский адмирал и изобрел способ сподвигнуть экипажи американских кораблей к взвешенным размышлениям. Они у него этим занимались большую часть суток! И ведь насколько деликатно он поступил – забрасывал американцев не своим дерьмом, а их родным. Щадил то есть национальную гордость противника. Так что теперь Америка не потеряла своих сынов, как могло бы случиться при ином развитии событий. Вылечим мы этих дристунов и после войны вернем на родину, на Гавайях они нам и даром не нужны.

Тем временем под контроль восставших переходила все большая часть ирландской территории, и два дня назад был окружен Белфаст. То, что в конце концов его возьмут, особых сомнений ни у кого не вызывало, в том числе и у оборонявших его англичан. В силу чего была предпринята отчаянная попытка. Воспользовавшись туманом, из Белфаста вышел «Титаник», вообще-то считавшийся еще недостроенным. Но это не помешало ему под завязку нагрузиться беженцами и на своем двадцатипятиузловом ходу рвануть к берегам Англии.

– Эх, айсберга на него нет! – вздохнул узнавший об этом Гоша.

– То есть как это нет? – удивился я. – Операцией по перехвату руководит командир Афе… то есть, тьфу, «Ахерона», капитан первого ранга Николай Наумович Айсберг. Вот ближе к утру и узнаем, чем кончится встреча этих двоих в здешнем мире.

– Опять утопнет?

– Окстись, у нас что, всяких «Титаников» уже девать некуда, чтобы за просто так топить этот замечательный пароход? Если тебе не нужен, я выкуплю, а то, действительно, мне ведь даже не на чем на дачу плавать.

– Да так себе он для океана, – поморщился Гоша, – живучесть совершенно недостаточная. Вот помпезность и роскошь – этого у него не отнимешь.

– Ну вот, а я только губы раскатал… Ладно, тогда перегоним его на Черное море, и пусть народ на нем отдыхает путем совершения вояжей из Одессы в Сухуми, а потом через Турцию обратно. Там-то не утонет, надеюсь? Черное море люди и на надувных матрасах переплывали.

Как я и предполагал, при встрече со вдруг вынырнувшей прямо по его курсу подлодкой капитан «Титаника» проявил благоразумие. Тем более что лодка выставила на его пути несколько плавучих мин с радиоподрывом, ну и взорвала их. Одна грохнула под самым носом лайнера, так что у него даже образовалась небольшая течь. Правда, если бы капитан знал, что Айсбергу категорически запрещено торпедировать его посудину, потому как там гражданских было раза в два больше, чем солдат, может, он и проявил бы побольше решительности… В общем, «Титаник» послушно лег в дрейф, а через час к месту событий прибыл «Коршун», удрать от которого этот пароход уже не мог ни при каких обстоятельствах. После чего арестанта повели в Танжер – пусть постоит там, пока плавание по Средиземному морю не станет безопасным, тогда и перегоним к месту постоянной работы.

Но это, несмотря на впечатляющие размеры ставшего нашим парохода, все-таки была мелочь. А не мелочь заключалась в том, что нынешним утром мы с Гошей ждали двоих гостей. Первый из них, Вилли, уже подлетал к Гатчине на своем новом самолете «Юнкерс Левиафан», ибо его цеппелин «Дойчланд» в условиях войны становился слишком уж уязвимым. Второй только собирался, в данный момент разглядывая в зеркале, все ли в порядке с его мундиром. Но ехать ему было от силы полчаса, ибо для адмирала Макарова без пятнадцати одиннадцать являлось не утром, а разгаром рабочего дня, и он направлялся к нам из Адмиралтейства.

Степан Осипович убедился, что мундир сидит безукоризненно, и глянул на ординарца.

– Автомобиль ждет, – доложил тот.

Адмирал кивнул и пошел к лестнице. Как ни хотелось ему убедить себя в обратном, он заметно волновался…

Когда, выздоровев после ранения в Желтом море, Макаров получил императорский приказ заняться Северным морским путем, он воспринял это как замаскированную ссылку. Однако, войдя в курс дела, убедился, что и Георгий Первый, и его канцлер Найденов считают создание Северного флота и открытие Севморпути важнейшей задачей. Город Найденовск вырос буквально на пустом месте и всего за два года. Макаров с головой ушел в новые заботы, стараясь не думать о вконец подорванном последним тяжелым ранением здоровье. Но получалось плохо. Ладно, он научился держать руки так, чтобы не видно было трясущихся пальцев, не снимал фуражки на людях, потому что иначе все увидели бы возникающую периодически судорогу, сводящую кожу на лбу. Но приступы головной боли чем дальше, тем становились сильнее и случались чаще. Так что весть о том, что в первый поход по Севморпути эскадру поведет генерал-адмирал, Степан Осипович принял без особого протеста – понимал, что с его здоровьем он будет там только обузой. Ну и кончилось это тем, что во время очередного приступа он потерял сознание прямо на совещании.

Очнулся он в самолете, причем не в «Кошке», а в «Кондоре». Рядом был Боткин и еще кто-то незнакомый. Через минуту подошел Найденов, с которым они даже несколько сдружились за последний год. Во всяком случае, перешли на «ты».