Х.Байрамукова - ВЕЧНЫЕ ВСАДНИКИ Страница 38

– Ладно, ладно, в конюшне поработает и Дугу, а ты только добудь мне саблю! А проболтаешься – шею сверну, последнее у вас в доме отберу. Иди!

Сушеный бок был доволен беседой, хотя и не очень верил Шайтану. Кривую талию он послал по аулам района, чтобы выведать что-нибудь о Тугане и его всаднике. Ведь не мог же конь провалиться сквозь землю? Кто поможет отыскать коня, тому велено обещать кучу денег…

Шайтан шел по Главной улице из комендатуры и отплевывался. Задуманное он, правда, осуществил: узнал, что Солтан не пойман, узнал, что затевает Сушеный бок. Еще он понял, что саблю надо перепрятать, если она закопана в огороде. Но где же «Вечный всадник», где Солтан? Если он и в самом деле «Вечный всадник», как прозвал его сам Шайтан, то Солтан и сейчас непременно на коне!

Когда Марзий узнала от Шайтана, чего хотят зеленые, она всплеснула руками, растерялась.

– Тетя Марзий, – успокоил ее Шайтан, – я так перепрячу саблю, что никто не найдет. – Надо выкопать ее, Сушеный бок знает, что она спрятана на огороде.

– Откуда? Солтан только со мной поделился секретом!

– Староста просто догадывается. Он даже может приказать полицаям перекопать весь огород!

– Чтоб его самого закопали в эту землю! Но ведь его труп земля не примет!

Она мучительно долго думала, а потом решилась:

– Сделаем, как ты задумал, Шайтан! Солтана нет и нет, а кто же еще спасет подарок маршала, если не ты – друг моего сына! – Она сказала, как надо действовать: – За моим домом следят. Даже, может быть, сейчас чьи-то волчьи глаза подглядывают сюда. Поэтому я выйду в огород с корзиной одна, буду собирать там корешки кукурузных стеблей, теперь и их приходится беречь для топки. У тайника я остановлюсь и начну поправлять на голове платок. Следи! И запомни хорошенько это место, слышишь? Ночью я бы и сама его не нашла, а тебе придется искать ночью. Я оброню на этом месте три корешка, чтобы ты ночью мог нащупать.

– А ночью разве не следят за вашим двором?

– И такое может быть, сынок. Я-то ночью запираюсь наглухо и сижу плачу в постели, никогда не выглядываю за дверь.

– Я проползу по огороду на животе!

– Я бы не смогла, да и струсила бы выйти ночью на огород. Но на то ты и Шайтан! Ну, беги домой. Будь осторожен! Постой-ка. Вот возьми эти косточки, покорми Казана, поговори с ним, чтобы он ночью вернее узнал твой голос.

Когда Шайтан шел к себе домой, солнце уже было высоко. День отличный, солнце улыбалось так щедро, что Шайтану стало даже обидно: тут на земле так тревожно, у людей на сердце мрак, а солнце гуляет себе по небу и сияет радостно.

– Где же ты целый день пропадаешь? – накинулась на сына мать. – Схватят тебя фрицы да отправят в Германию! Я никуда тебя больше не выпущу.

Она была чем-то сильно взволнована, и по одежде видно, что она только что пришла откуда-то.

– А сама ты где была? – спросил сын.

– Эффенди[24] собрал в мечеть аульчан. Одни женщины да старики… Зачем? А вот зачем. При мечети со следующей пятницы откроют мусульманскую школу – мектеб. Эффенди будет обучать вас, детей, корану. Годовая плата за каждого ученика— теленок! Корову отобрали фрицы, а если отдать этому жадюге эффенди и теленка, то как жить? Годами учили вас в советской школе уму-разуму и ни копейки не брали за это! Как жить, сынок, скажи? – посмотрела она на сына полными слез глазами.

– Верить, мама! Верить, что все это ненадолго!

– Сил уже нет ждать… А, плохое наваливается одно за другим!

– Что-то еще ты таишь? Говори.

– Стыдно с тобой и говорить об этом, но ты у меня старший, с кем же иначе, как не с тобой, советоваться? Понимаешь, я обязана… вступить в брак!

– Что-о-о? – подскочил Шайтан. – Изменить моему отцу, который сейчас бьется на фронте за тебя, за твоих детей? Да я… да я сейчас…

– Дурачок! – расхохоталась мать. – В краску меня вогнал… С твоим отцом я должна вступить в брак, понял?

– Но ты ведь… уже женатая!

– Эффенди объявил, что браки, заключенные при Советской власти, не годятся, аллах их не принимает. Дети от этих браков считаются незаконнорожденными. А потому, сказал он, все женщины должны по-мусульмански заключить некях. Неважно, говорит, что мужей здесь нет, можно сделать некях заочно. Но каждая женщина должна за это принести стоимость одного золотого рубля.

– А что это такое – золотой рубль?

– Я и сама не знаю, мальчик мой.

– Ты больше не пойдешь в мечеть! – заявил Шайтан тоном, не допускающим возражений. – Один раз ты с моим отцом женилась – и хватит вам, мама!

Он сам струхнул перед матерью из-за своего приказного тона, но она почему-то снова расхохоталась и согласилась:

– Ладно, если встретится эффенди, я так ему и скажу: «Сын запретил!»

До вечера Шайтан, нервничая, слонялся по двору, его огненно-рыжая голова была занята мыслью о предстоящем ночном деле. Чтобы отвлечься, он взял топор и начал рубить дрова, вдыхая их привычный смолистый запах.

Наконец наступила ночь. Аул погрузился во тьму. Конечно, мало кто спал в домах, одолеваемый горькими думами. Но света почти нигде в окошках не было: видно, одни экономили керосин, другие не имели его совсем.

Шайтан летом всегда спал на веранде, а с приходом зеленых мать запретила ему это, водворила его постель в дом, но сегодня он упрямо остался спать на старом месте, сославшись на духоту в доме.

Он поднялся в полночь, тихо выскользнул со двора и пошел по задворкам ко двору Лепшоковых. Прижимаясь к плетням, он дошел до Солтанова огорода и прополз через лаз ограды, который заметил еще днем.

До боли царапая себе живот о кукурузные бодылья, он ужом пополз по огороду к заветному месту.

Вот и три кукурузных корешка, которые «обронила» Марзий.

А лопата? «Вот какой я олух!» – выругал себя Шайтан. Надо же было сначала подползти к яблоне, под которой Марзий оставила старую лопату без черенка.

Шайтан, обдирая себе живот, пополз к яблоне.

Где-то залаяли собаки. Взметнулся во дворе, гавкнул разок и Казан. Шайтан поспешил вынуть из кармана хлеб на случай, если Казан выскочит на огород.

Где-то застрекотал мотоцикл. Вскоре замолк. «Остановился у комендатуры», – решил Шайтан.

Снова начал он осторожно пробираться к тайнику, упираясь в кочки острыми носками чарыков и подталкивая тело вперед.

Вдруг ему показалось, что от плетня на него двинулось какое-то коротконогое чудовище. Он чуть не вскрикнул, волосы у него стали дыбом. Он стиснул в руке штык лопаты, и холод железа отрезвил его. Это же просто зашевелился у плетня пышный куст крапивы от того, что подул ветерок! Шайтан вспомнил отцовскую сказку о богатыре-нарте Сосруко, который никого и ничего не боялся.