Боб Хостетлер - Усыпальница Страница 38

Карлос сказал еще несколько слов, кивнул и повернулся к ней, а рабочий пошел на стройку.

— Что это значит? — спросила Трейси, не сходя с места. — Как тебе это удалось?

— Что? — удивился Карлос.

— Этот человек гнался за мной.

Трейси наконец осмелилась выйти из укрытия.

— Он хотел напасть на меня!

— Напасть? Почему ты так решила?

— Я все видела! Он свистел в мою сторону, потом кричал, а потом пошел за мной…

— Трейси, он вовсе не собирался нападать на тебя, — рассмеялся Карлос.

— Не собирался?

— Нет! Он запомнил, что ты была на раскопках. И хотел сказать, что рабочие перенесли оборудование в другое место.

Трейси часто заморгала.

— Он сказал, что звал тебя, но ты побежала, и он не мог тебя догнать… тут-то я и приехал.

— О!

Больше Трейси сказать было нечего.

— Почему ты подумала, что он хочет на тебя напасть? — улыбаясь во весь рот, спросил Карлос.

Это ее немного раздражало.

— Не смешно!

И Трейси покраснела.

— Конечно, не смешно, — с готовностью согласился Карлос, но по его лицу было видно, что он едва сдерживается, чтобы не расхохотаться.

61

28 год от P. X.

Иерусалим, Верхний город

Каиафа сидел на невысокой стене, которая шла по краю крыши. Сегодня особенно жарко, и только на крыше можно укрыться от жары и посмотреть с высоты на город и Храм. Каиафа всегда с удовольствием любовался этими видами, особенно когда солнце неторопливо клонилось к западу, освещая Храмовую гору, а луна вот-вот должна была показаться на небе. Это зрелище всегда заставляло трепетать его душу. Оторвавшись наконец от созерцания пейзажа, Каиафа обратился к собеседнику.

— Так ты говоришь, это произошло на следующий день после того, как там побывал я?

— На следующее утро, — уточнил Никодим, тот самый фарисей, что задавал вопросы Погружающему на реке Иордан. — Втайне, в глубине своих сердец, люди продолжали надеяться, что этот Иоханан и есть Мессия. Его слова настолько убедительны, так почему бы ему не быть Им?

— Он воодушевил многих, — согласился Каиафа.

Первосвященник отнюдь не был уверен в Никодиме. Гамалиил о нем высокого мнения, но для Каиафы его слова выглядели… как слова человека слишком доверчивого. Или он слушал невнимательно.

— Да, именно в это утро, когда Иоханан проповедовал, в воды Иордана вошел человек…

— До того, как началось крещение?

— Да.

— Откуда пришел этот человек?

Никодим озадаченно посмотрел на Каиафу.

— Откуда он пришел? Не знаю. Думаю, он стоял в камышах, у берега, как и остальные. Я первый увидел, как он подошел к Иоханану, и Погружающий знаком остановил его.

— Как это?

— Вытянул руку, когда тот был в нескольких шагах, и произнес — а глаза у него при этом горели: «Мне надобно креститься от Тебя, и Ты ли приходишь ко мне?»

— Погружающий сказал именно так?

— Да.

— А что ответил другой?

— Не могу сказать в точности, ибо говорил он очень тихо, но я спросил потом тех, что стояли ближе, и, похоже, они слышали то же самое, что и я.

— Так что сказал этот человек? — настойчиво повторил вопрос Каиафа.

Фарисеи слишком много значения придают словам, Каиафа же хотел увидеть знаки, свидетельствующие о пришествии Мессии.

— Он сказал: «Оставь теперь, ибо так надлежит нам исполнить всякую правду».

Глаза Каиафы расширились, он вскочил.

— Он так и сказал? «Надлежит исполнить всякую правду»?

— Да, — ответил Никодим. — «Надлежит исполнить всякую правду».

Каиафа отвернулся и скрестил руки на груди, глядя на залитые закатным солнцем стены Храма.

— Как он выглядит? Опиши его мне.

— Ничего особенного. — Фарисей пожал плечами. — Мне показалось, что он из Галилеи.

— Галилеянин! — воскликнул Каиафа, резко повернувшись к Никодиму.

— Деревенщина, — снова пожал плечами Никодим. — Его бы никто не запомнил, если бы не то, что произошло потом.

— Да-да, рассказывай.

— Погружающий возложил руку на голову этого человека и погрузил его в воду.

Никодим замолчал.

— Продолжай, — попросил Каиафа.

Фарисей старался не смотреть ему в глаза.

— Что такое?

— Не знаю, — ответил Никодим. — Не знаю, как объяснить. Не знаю даже, что именно рассказывать. Могу лишь сообщить, что я почувствовал, как… все замерло. Перестал дуть ветер, хотя было ветрено. Солнце померкло. Все вокруг будто стало исчезать: солнце, время, звуки…

Никодим замолчал и покачал головой, словно не верил самому себе.

— А потом он встал из воды. Одним движением, как будто вынырнул с большой глубины! Все были ошарашены, буквально все. Некоторые даже закричали от удивления. И я их понимаю: кто же так выныривает из миквы? Казалось, разверзлись небеса, и лицо его залил мерцающий свет, трепещущий, словно… словно птичье крыло, и раздался гром небесный.

— Гром, — скептически повторил Каиафа, пристально глядя на Никодима.

— Да, — беспомощно ответил тот, пряча взор.

— Гром и молния.

— Такого я никогда не видел. — Никодим развел руками.

Каиафа опустился на стену и оперся руками о колени.

— Что он сказал?

Никодим смотрел непонимающе.

— Человек, которого крестили, — уточнил Каиафа. — Что он сказал, вынырнув из воды?

— Ничего.

— Ничего?

— Да, — подтвердил Никодим. — Он постоял на месте, разведя руки в стороны, а его светящееся лицо было обращено к небесам, и глаза закрыты, будто он что-то слушал или ждал… или молился.

— Он что-нибудь сказал толпе?

— Нет. Просто пошел к берегу… и толпа расступилась, как Иордан перед Илией. И он прошел сквозь нее.

— Куда он пошел?

— Не знаю, — пожав плечами, ответил фарисей.

— Что сказал после этого Погружающий? Уверен, он что-нибудь сказал!

— Сказал.

— Ну? Что? — теряя терпение, спросил Каиафа.