Эли Берте - Потерянная долина Страница 39

– Само собой разумеется. Итак, за дело, не будем терять драгоценного времени.

Он задул свечу и бесшумно вылез во двор.

Арман де Вернейль облокотился на подоконник. Мало-помалу глаза его привыкли к темноте и он смог различать предметы. Большое померанцевое дерево казалось черной бесформенной массой, стекла оранжереи тускло блестели.

Раво не подавал никаких признаков своего присутствия. Притаившись где-то за кустом, он был готов броситься в схватку, когда наступит решительная минута. Вернейль, сам того не замечая, оказался во власти воспоминаний. Мысли о Галатее теснились в его голове. Он думал о том, сколько раз, в подобный час и на этом же самом месте он ожидал ее, и сердце его сжималось при мысли, что уже никогда больше не увидит ее.

Вдруг Арман услышал позади себя легкий шорох, как будто кто-то осторожно открыл дверь. Он обернулся, но в комнате царил мрак. Послушав с минуту, он вздохнул и занял прежнее место у окна.

Показалось ли ему, что его вздох был повторен на другом конце комнаты? Он снова оглянулся, но опять ничего не увидел.

Через мгновение тихий и печальный голос внятно произнес:

– Арман де Вернейль! Арман...

Вернейль узнал голос Галатеи, и волосы у него на голове зашевелились.

– Не подходи, – предупредил голос, – или я исчезну, и ты не узнаешь, что я хочу сказать тебе.

– Кто ты? – прошептал он с усилием. – Именем Божьим заклинаю тебя, скажи мне, кто ты?

– Я та, которую ты видел на берегу озера с белой скалы шесть лет назад.

Такой ответ должен бы был пробудить суеверные мысли, но, как ни странно, он испытал совершенно противоположное чувство.

– Подумали ли вы, – спросил он сердито, – об опасности, выбрав подобный предмет для шутки? Советую не доводить меня до крайности, иначе я буду вынужден прибегнуть к силе.

– Вы угрожаете, полковник Вернейль? А между тем вы узнали мой голос, не так ли?

Арман растерялся.

– Этот голос, – ответил он наконец, – то и дело слышится мне с тех пор, как я здесь. Я узнал его в голосе Шарля, потом в невнятных звуках немой служанки. Что удивительного, если я опять его слышу?

После паузы голос спросил с заметным волнением:

– Этот мальчик, о котором ты говоришь, не нашел ли он доступа к твоему сердцу, потому что похож на... на особу, которая некогда была дорога тебе?

– Кому какое дело до моих привязанностей? – отозвался Арман.

– Вы раздражены! Хотите, чтобы я удалилась?

– Нет, нет, останься. В тебе есть какое-то очарование... Я не могу ни видеть, ни осязать тебя, твои слова меня смущают и ужасают, и в то же время я испытываю неизъяснимое удовольствие, зная, что ты подле меня.

– Так ты еще любишь меня? – спросил голос с живостью.

– Мужчина ты или женщина, ангел или демон, с ума ты хочешь свести меня?

– Все так скоро забывается, – продолжал голос со вздохом. – Некогда вы клялись в вечной любви девушке, которая отдала вам свою душу, которая хотела умереть, когда сочла себя покинутой вами, а теперь вы хотите изгнать из своего сердца даже воспоминание об ней. Из честолюбивых и корыстных целей вы отдаете другой титул супруги, долженствующий принадлежать ей одной. Потом вы полюбите ее, как любили...

– Нет, это невозможно! Этого никогда не будет! – воскликнул Вернейль. – Никакая другая женщина не займет в моем сердце место милой моей Галатеи... Но по какому праву требуют у меня отчета в моих привязанностях?

Между тем ноги у него подгибались, зубы стучали.

– Ты не веришь мне, – сказал голос. – Хорошо, я рассею твои сомнения... Однажды ночью, в нескольких шагах отсюда, под большим померанцевым деревом, ты имел с Галатеей разговор, которого ни один человек не мог слышать. В эту ночь ты поклялся никогда не жениться на другой женщине, и Галатея в свою очередь поклялась никогда не принадлежать никому, кроме тебя. Ты предложил ей написать эту клятву и подписать ее своей кровью, но бедная девушка отказалась – она не умела писать. Ты помнишь это?

– Все это правда, правда! – ответил Арман, похолодев от ужаса.

– Тогда, – продолжал голос, – ты снял со своего пальца золотой перстень, подарок твоей умирающей матери, и надел его на палец Галатеи, сказал ей: «Вот твое обручальное кольцо. Мертвый или живой, я всегда буду принадлежать тебе». Арман де Вернейль, произносил ли ты эти слова?

Полковник не имел силы отвечать.

– Протяни руку, – попросил голос.

Вернейль машинально повиновался и почувствовал прикосновение мягкой и нежной руки.

– Галатея возвращает тебе твою клятву, – сказала незнакомка грустно. – Это кольцо ты можешь предложить той женщине, которую изберешь. Прощай!

Голос слабел, как будто бы говорившая постепенно удалялась. Арман бросился за ней, крича:

– Галатея! Моя милая Галатея! Так это ты?

– Прощай, – печально повторила незнакомка.

Когда Вернейль достиг того места, откуда слышался голос, он почувствовал, что ноги его наткнулись на невидимое препятствие, руки обняли пустоту и он упал без чувств, испустив душераздирающий крик.

ГЛАВА XVII

ССОРА

Арман пришел в себя в постели. В комнате горела свеча, и Раво хлопотал рядом.

– Ну что, тебе лучше, Арман? – спросил он, увидев, что Вернейль открыл глаза, – черт меня возьми, если я когда-нибудь видал такой глубокий обморок! Я уж думал, что ты умер... Выпей-ка вот это, все как рукой снимет.

Он почти силой разжал ему рот, и Вернейль с усилием проглотил несколько капель спиртного.

– Мы одни, капитан? – спросил он, обводя комнату мутным взглядом. – Ты уверен, что мы одни?

– А кой черт мог бы проникнуть сюда, разве через окно, как я? Дверь заперта, и никто не может войти.

– Однако же вошли. Но ты, Раво, где ты был в то время, когда я больше всего нуждался в твоем присутствии?

– Ей-Богу, Вернейль, я начинаю думать подобно тебе, что этот проклятый дом в самом деле заколдован, – смущенно признался Раво. – Оставив тебя, я спрятался за куст в нескольких шагах от померанцевого дерева. Но вот досада! В ту же минуту я почувствовал неодолимую сонливость. Без сомнения, в вино, которое я пил за ужином, подмешали снотворное. И я, как болван, растянулся на мокрой земле и уснул, пока твой крик не разбудил меня. И теперь еще в голове у меня шумит, как котел с водой на огне, и я еле держусь на ногах.

Он потянулся и зевнул так, что едва не вывихнул челюсти.

– А когда ты вошел сюда, Раво, – спросил Вернейль с волнением, – ты не видел никого?

– Эх! Да какого черта я мог видеть? В комнате было черно, как в потухшем очаге... Я окликнул тебя, но ты не отвечал. Я поспешил зажечь свечу и увидел, что ты, зацепившись ногами за мой матрас, лежишь на полу, бледный и недвижимый, как труп. Провалиться мне сквозь землю! Арман, я готов был сойти с ума, увидев тебя в таком состоянии. Но слава Богу, тебе лучше! Теперь объясни мне, что случилось, пока я храпел на траве. Опять какое-нибудь привидение, я готов побожиться!