Павел Комарницкий - Мария, княгиня Ростовская Страница 4

— Хорошо, что у нас не так тута.

Феодулия помолчала, обдумывая ответ.

— Да, у нас на Руси не так. У нас проще — вот меч, а вот голова с плеч… А крови да грызни и тут хватает, Мариша.

Она повернулась лицом к сестре.

— Вот взять хоть батюшку нашего. Разве мало он бьётся со злодеями, кои ладятся стол у него отнять? И так оно по всей земле русской идёт. Я вот в книгах читала — раньше на земле русской порядку было больше, один князь в стольном граде Киеве всю Русь держал, и все остальные князья под ним ходили. А теперь всяк сам себе господин…

— Это потому так, что раньше князей мало было, — Мария приподнялась на локте. — А сейчас много больно, и у каждого сыновья, и каждому сыну подай город во княжение. А городов мало, на всех не хватает…

— Сон я видела, Мариша, — помолчав, ответила Феодулия. — Очень страшный.

— Да ну? — Мария окончательно привстала на постели — Про что хоть?

— Будто разверзлась геенна огненная. Представь, расступается земля, и выпыхивают из неё языки пламени, ровно из кузнечного горна — бледные такие… И проваливаются в бездну люди, города и веси, и стон стоит по всей земле… И нет никому спасения… И опускается на землю выжженную мрак кромешный…

В темноте лицо Феодулии призрачно белело, но выражения глаз разобрать было невозможно. Голос звучал ровно, медленно, и оттого Марию пробрала дрожь.

— Ой, Филя! — Мария смотрела в темноте на сестру — Ты маменьке сказала ли?

— И маменьке, и батюшке, и отцу духовному…

— А они?

Пауза.

— Плечьми пожимают все. Никто не знает, как истолковать сон сей. Батюшка вон смеётся: «Не ешь, мол, на ночь жирного да перчёного». А я и так не ем.

Сёстры помолчали.

— Филя, Филь… А какая хоть земля-то была? Ну, разверзлась которая… Греческая?

И снова пауза.

— Да нет, Мариша. Наша то была земля, русская.

— … Гости, гости прибывают!

— Да кто хоть?

— Сказывают, молодой князь Ростовский Василько Константинович!

Сенная девка приблизила лицо к самому ухо Марии, понизила голос, придав ему чрезвычайную таинственность.

— Сказывают, будто невесту себе он ищет, да всё никак не найдёт. Уж почитай всю землю русскую объехал кругом, а никоторая девушка ему не приглянулась…

— Олеська, бездельница, вот ты где! А работать кто будет? А ну, марш! — старая ключница замахнулась на неё связкой ключей, выглядевшей устрашающе — ни дать ни взять разбойничий кистень.

— Ой, ой! — девушка убежала, оставив Марию усваивать полученную информацию.

В княжьем тереме царил шум, гам и невероятное оживление. Девки-служанки сновали туда-сюда, таща кухонную утварь, какие-то тряпки, свёрнутый в трубу шемаханский ковёр… Из кухни доносились аппетитные запахи, голоса, лязг и звон, словно из кузницы.

— Вот ты где, Мариша, — княгиня Феофания шла навстречу дочери. — А ты пошто не одета?

— Да ай, мама!

— А ну быстро переодеваться! Вон Феодулия уж готова, а ты у меня ровно сенная девушка выходишь, в этаком-то наряде! Живо!

— Дорогим гостям наш почёт и уважение!

Князь Михаил возвышался на крыльце, красуясь в парадном наряде, надетом по случаю прибытия именитых гостей — соболий мех, цареградская парча, рытый бархат и алый атлас придавали ему весьма и весьма состоятельный вид. Гости, в своих тёмных дорожных одеждах, по сравнению с ним выглядели куда как попроще.

— А который, который из них князь-то Василько?

Девушки перешёптывались. Мария искоса взглянула на сестру. Феодулия была сегодня очень даже хороша — бледное, тонкое лицо, маленькие розовые губки, огромные глаза, отороченные густыми мохнатыми ресницами, опущенными долу и оттого кажущимися ещё длиннее.

— Да вот же он, вот!..

Мария перевела взгляд на гостей, ища глазами. Высокий молодой человек, с тонким, открытым лицом и глубоким, внимательным, чуть настороженным взглядом встретился с ней глазами. Сердце стукнуло невпопад, забилось чаще.

— Прошу, прошу в дом, пожалуйте, гостюшки! — уже приглашал князь Михаил Черниговский.

Гости потянулись в терем, и уже на крыльце князь Василько обернулся, снова нашёл взглядом Марию. И снова сердце дало сбой, забилось, как у того самого загнанного барана из детства. Да что же это такое?!

— … А уж красив-то, ровно ангел небесный!

В высокой светёлке было душно от чада горящих свечей и разгорячённого дыхания девушек, по случаю прибытия гостей собравшихся на экстренные посиделки. Впрочем, большинство девиц держало на руках какое-то шитьё-рукоделье, оправдывающее их толкотню в верхней светёлке, но всё это была одна видимость.

— Да у него и бороды-то ещё нету. Сколь годов-то ему, Вешняна?

— Семнадцать лет, говорят.

Вешняна, невысокая упитанная девица с курносым, усыпанным веснушками носиком на круглом сдобном лице, вздохнула. Разумеется, ей, дочери незнатного боярина, да с такими внешними данными, сей жених не светил ни при каких обстоятельствах. Но всё же, всё же, всё же… Ведь надежда, как известно, умирает последней.

— Переборчивый больно жених-то выходит. Сколь городов объехал, всё ему не то да не это…

— А вот ежели не по сердцу, так и зачем?

— Ну да, ну да… Ангела небесного ищет, видать…

— А получит ведьму какую-нибудь, доперебирается!

Девушки расхохотались. Одна только княжна Феодулия задумчиво смотрела в окошко. Девушки же украдкой поглядывали на княжну, кто с затаённой улыбкой, а кто и с отчаянной завистью. Девушкам вопрос казался практически решённым. Уж если такая девушка не понравится молодому князю, то кто тогда?

— А не пора ли вам спать, стрекотуньи? — у порога возникла грозная фигура старой ключницы, на поясе которой висела та самая связка ключей, больше напоминавшая разбойничий кистень. — Давайте-ка, давайте, неча свечи зря-то жечь. Всё одно работы сегодня от вас никакой… И вы, госпожи мои, шли бы спать…

— Да ладно, Фовра, мы ещё маленько, — подала голос Мария. — Ну правда, вот немного ещё…

Ключница посопела, но возражать не стала, затворила дверь.

— А кто родители-то у него?

— Родитель у него князь Константин Всеволодович Ростовский, а мать…

— Врёшь ты, Вешняна, — раздался из угла высокий злой голос. — Нет у него ни отца, ни матери.

Разом затихли девки. В углу одиноко сидела худая, жилистая девица-перестарок лет двадцати пяти с длинным лошадиным лицом.

— Как это… нет? — тихо, дрогнувшим голосом спросила Феодулия, широко раскрыв глаза.

— Да вот так. Померли они, — девица криво усмехнулась.

— Ой! — не выдержал кто-то из девушек.