Игорь Агафонов - Кровь королей Страница 4

— Красс предложил тебе стать королем визиготов, — продолжал Эвердинг. — Но подумай сам, выполнимо ли его обещание? Если даже римляне смогут сокрушить королевство Эвриха, — а этого никогда не будет, — готы станут видеть в тебе врага и предателя. Они никогда не покорятся тебе. Тебе никогда не стать королем Толосы. Ты должен и сам это видеть, не может быть, чтобы такая мысль не посещала тебя. Да и что останется от твоей армии после этой войны? Сейчас ты ведешь за собой семь тысяч мечей. Сколько их останется завтра? Сколько ляжет под стены Немауза, сражаясь за чужое дело и чужие знамена? Сколько останется после битвы за Толосу7 После похода в Испанию?

Вилимер молчал.

— Ты потеряешь всю армию. Поля Аквитании покроются трупами твоих воинов и воинов Эвриха. А торжествовать будет Красс и его римляне. Ты думаешь, после этого Красс выполнит свое обещание?

— Что ты предлагаешь?

Вождь вложил меч в ножны и вновь взялся за кружку. Знаком указал Фретиле на стол, и тот взялся за жбан.

— Эврих моими устами предлагает тебе союз. Союз равных вождей. Союз доблестных готов, пусть и разделенных волею судьбы на два народа, но оставшихся братьями. Послушай голоса крови, не иди против совести. Стань плечом к плечу с нами, и Эврих не забудет этого.

— Он дело говорит, вождь, — вставил Фретила, разливая пиво по кружкам.

— А ты помолчи! — Бросил Вилимер и вновь посмотрел в глаза Эвердингу. — Что еще можешь сказать?

— Ты достоин быть королем, Вилимер. Эврих признаёт это. После нашей общей победы, когда римляне будут отброшены за Родан, ты сможешь увести своих воинов в Испанию. Вы получите обширные и богатые земли. Ты из рода Амалов, по крови и происхождению ты можешь быть королем. Ты им станешь. Король Вилимер, владыка Испании!

Фретила подал кружку Эвердингу и взял свою. Но вождь не спешил пить.

— Допустим… — сказал он. — Допустим, я думал, что Красс может не сдержать обещания. Но почему я должен поверить, что его сдержит Эврих?

— Эврих не может тебя обмануть. Даже если бы он захотел, это будет изменой в глазах его собственных воинов. Но Эврих уважает тебя, как равного. Он никогда не пойдет на обман. Да и зачем? Земель у нас много, даже слишком.

Вестготы рады своим братьям! Вместе нам будет легче править римлянами.

Земель и добычи хватит на всех. И помни, вождь Вилимер, Крассу никогда не победить. Против него поднимется не только вся сила готов, но и вандалы и саксы и даже римляне Аквитании и Испании. Его легионы будут раздавлены с твоей помощью или нет. Но Эврих хочет, чтобы ты, его брат, был рядом с ним в этом бою. Готы не должны поднимать меч друг на друга! Или нет у нас общих врагов? Римляне презирают нас, они никогда не согласятся признать в тебе равного им. Для них ты всегда был и останешься грязным варваром. Тогда как для своих братьев-готов, ты — король из священного рода Амалов. Что скажешь ты мне, Вилимер?

Голос Эвердинга звенел от вложенной в последние слова страсти и внезапно умолк. В палатке повисло молчание. Слышно было только, как стрекочут цикады.

Огонек свечи прыгал по стенам.

Вилимер долго смотрел в глаза Эвердингу, но тот не отводил взгляда. Рука вождя легла на рукоять кинжала, пальцы сжимались и разжимались. Мгновенье текло за мгновением. Вождь первым опустил глаза. Затем хмыкнул и поднял кружку:

— Выпьем, — глухо сказал он. — Выпьем за вечный союз двух народов. Мы — готы, и мы должны биться плечом к плечу. Как в старые времена! Против трусливого и подлого Рима!

— За короля!

Кружки со стуком сдвинулись. Вилимер отер усы и, приняв решение, хлопнул Фретилу по плечу:

— Поднимай людей!

— Вон там деревушка какая-то вроде, — сказал Утер, пытаясь разглядеть подножье горы сквозь утренний туман. — Если глаза меня не обманывают, конечно.

— Ну и что? — спросил Фульциний, присаживаясь на один из многочисленных валунов. — Нам-то что до того?

— Да ты, я погляжу, совсем отупел, — бывший король с сочувствием посмотрел на него. — От голода, верно. Там мы достанем припасов! И сможем о девушке расспросить.

Марк устало помотал головой. Два дня, что они убили на поиски, почти лишили его надежды. Отыскать Ливию и негодяя, который ее увел, в этих местах казалось невыполнимым делом.

Вокруг расстилалась совершенно дикая местность, а ведь они были не более чем в двадцати милях от Эбуродуна. Однако дорога, ведущая к Вьенне и Лугдуну, давно свернула на север, к западу же от нее раскинулись почти не освоенные человеком края, где все оставалось так, как было с незапамятных времен еще до прихода римлян. Вокруг поднимались южные отроги Котских Альп.

Невысокие, но крутые горные склоны густо заросли лесом, во многих местах выходили на поверхность пласты известняка, окрашивая свободные от растительности вершины в белый цвет. То и дело попадались древние дольмены, сложенные когда-то предками галлов, а однажды они наткнулись на поросший мхом алтарь, и Утер сказал, что то было место поклонения мрачным подземным богам, где друиды приносили в жертву людей.

Никаких следов Ливии и ее похитителя они не нашли. Фульциний, совершенно не ориентирующийся в здешних краях, волей неволей вынужден был предоставить руководство поисками Утеру, и теперь они постепенно двигались к западу. Марк смирился с таким выбором направления, все равно он не мог предложить ничего лучшего, Утер же считал, что разбойник пойдет именно этим путем.

— По южной дороге вот-вот пройдет римская армия, — говорил он. — Путь на восток отдаляет его от готов, на север ушли Петрей и священник. Остается только запад. К тому же, двигаясь туда, он приближается к армии Эвриха.

Доверившись Утеру, Марк шел теперь туда, куда вел его бывший король.

Утер тщательно затоптал остатки костра и подобрал свой почти опустевший мешок.

— Вставай и пошли, — сказал он, направляясь к едва заметной тропке, спускавшейся к подножию горы и петляющей между огромными мшистыми валунами.

Фульциний поднялся и поплелся за ним.

Вскоре деревню уже можно было хорошо разглядеть. Два десятка бедных домов, крытых соломой, засеянные пшеницей поля, огороженные выгоны для скота — обычная галльская деревушка, на какие Фульциний вдоволь насмотрелся за время службы в легионах Цезаря. За пять сотен лет, казалось, не поменялось ровным счетом ничего. Однако Утер оказался более наблюдателен.

— Что-то людей там многовато, — сказал он, когда они почти закончили спуск. — И я не я буду, если вон там не стрелки тренируются.

— Свернем?

— Поздно. Нас уже заметили, мы ж не таились совсем. Вон те парни в нашу сторону поглядывают. Ладно, в случае чего отобьемся. Что нам разогнать пару десятков крестьян?