Альберто Васкес-Фигероа - Уголек Страница 4

— Я помню, ты был первым, кто научился понимать дикарей Гуахарани, — неохотно признал моряк. — Надеюсь, ты нам пригодишься... — проследив за взглядом Сьенфуэгоса, он кивнул в сторону девушки и предупредил: — Только имей в виду, эта киска — личная собственность старика. Последнему из тех, кто протянул к ней лапы, он залил в глотку расплавленный свинец, а когда металл застыл у того типа в кишках, вышвырнул за борт. Парень камнем пошел ко дну.

Канарец слегка опешил, но тут же пришел в себя.

— Я и пальцем до нее не дотронусь, — заверил он.

— А ты случайно не расист?

— Расист? — удивился Сьенфуэгос. — Вовсе нет. Просто она слишком похожа на мальчишку.

— Ну, могу заверить, что это не так, — убежденно заявил Тристан Мадейра. — Если бы не эта жирная морская корова, я бы запрыгивал на эту крошку каждую ночь, — он тряхнул головой, отгоняя неотвязные мысли о прелестях негритянки. — Отродясь не встречал никого, кто внушал бы такое отвращение, ненависть и страх, как этот боров, — прошептал он. — Все и каждый на борту рады были бы пустить ему кровь, вот только никто не смеет... — он посмотрел на Сьенфуэгоса. — И почему только?

— Не могу сказать, — честно ответил канарец. — Я слишком мало его знаю. Да и всех остальных тоже.

— Все остальные — всего лишь дерьмо, неспособное даже выкинуть за борт вонючий кусок сала. — Он бросил взгляд на воду. — Боже! А я ведь так гордился собой, когда служил рулевым на «Нинье»!

Отмычка обвел широким жестом море цвета индиго. Большие, но миролюбивые волны несли издающий жалобные стоны и скрипы «Сан-Бенто» на северо-запад.

— А теперь вот тебе мой совет: побыстрее реши, какого курса нам держаться, потому что терпение не входит в число добродетелей старика, а на кону твоя жизнь.

2

Остаток дня и часть ночи Сьенфуэгос провел, разглядывая море и небо в безуспешной попытке понять, в какой части света он находится и в каком направлении Гаити — прямо по курсу или за кормой.

Солнце, скрывающееся, без сомнения, на западе, и некоторые звезды, которые добрый друг Сьенфуэгоса Хуан де ла Коса научил его узнавать, сейчас остались единственными союзниками. Он понял, что в очередной раз придется прибегнуть ко всей своей изобретательности и способности выживать, чтобы противостоять новой опасности, нависшей над его головой — жестокому и жирному португальцу с раздувшимся яйцом.

Отмычка, похоже, был прав, говоря об отвратительном капитане с уважением и страхом. Хотя тот командовал всего лишь жалким суденышком, скорее корсарским или шпионским на службе у португальской короны, но всеми способами пытался сохранить привилегированную позицию на борту и оставаться непререкаемым тираном над командой, обреченной вечно скитаться в поисках неопределенной цели.

На твердой земеле капитан был бы лишь несчастным калекой, страдающим нелепой болезнью, вызывающей лишь смех, поскольку выпирающий живот и раздутое яйцо сделали его похожим на потеющую глупую жабу, но здесь, на борту «Сан-Бенто», он был королем и хозяином, верховной властью, судьей и палачом. Все до последнего юнги знали, что неверно понятая улыбка может привести к виселице.

Возможно, именно поэтому хитрый король Жуан и выбрал его среди десятка кандидатов, ведь для этого нелегального предприятия не нужен был человек смелый и стойкий духом, скорее порочный и терпеливый наблюдатель, способный провести в море многие годы, не испытывая ни малейшей тоски по далекому дому и дружескому порту, где может отдохнуть.

Миссия Эвклидеса Ботейро состояла в том, чтобы миля за милей сопоставлять свой путь с картой и анализировать возможные корабельные маршруты, изучать ветра и течения и добывать ценнейшие сведения, которые однажды пригодятся настоящим предводителям и героям.

А кроме того, и самое главное, он должен был тайно пройти по следам Христофора Колумба, узнать, где тот устроил порты для кораблей, и попытаться помешать ему завершить путешествие к великим империям Востока западным путем.

Почти с того самого дня, когда Жуан II отверг по совету своих мореплавателей предложение Колумба пересечь Сумрачный океан, а тот тут же отправился на переговоры с испанцами, королем овладели дурные предчувствия, и в конце концов он убедился в том, что совершил одну из главных ошибок в истории.

Его беспокойство достигло апогея, когда до Португалии дошли известия о том, что генуэзец пришел к соглашению с испанскими монархами. Жуан даже послал к нему трех гонцов с предложением возобновить переговоры, но Колумб, вероятно, из гордости, или опасаясь, что на самом деле его просто отправят в тюрьму, предпочел остаться в Испании, хотя ему потребовалось гораздо больше времени и сил, чтобы завершить свое нелегкое предприятие.

Много лет спустя, когда «Пинта» и «Нинья» вернулись с радостной вестью об открытии новых земель по ту сторону моря, короля охватила ярость, а португальский народ — огромное разочарование, ведь люди решили, что недостаток предвидения со стороны короля лишил их славы, которую, несомненно, заслуживали многочисленные подвиги мореплавателей, совершенные за последнее время.

Столь себялюбивый государь, как Жуан II, так и не смог смириться с величайшим оскорблением, нанесенным ему Колумбом, который публично объявил об ошибке короля, и потому монарх прилагал все силы, чтобы уничтожить достижения того, кто публично его унизил.

Колумб продемонстрировал, что Сумрачный океан можно пересечь, этого никто не стал бы отрицать, но, несмотря на многочисленные обещания, адмирал так и не смог привести корабли к дворцу Великого хана, и португальцы мечтали добиться этой цели.

Из самых малозаметных провинциальных портов по-тихому отплыли четыре корабля вроде «Сан-Бенто», а их весьма необычные капитаны имели лишь один приказ: не допустить, чтобы испанские флаги развевались на берегах Азии.

Но на каком расстоянии находятся эти берега, как обойти неожиданное препятствие в виде многочисленных островов, островков и крохотных скал, постоянно встречающихся на пути?

Канарцу Сьенфуэгосу ответ на этот вопрос казался совершенно очевидным: даже если Великий хан и существует, то обитает он очень далеко, поскольку никто из местных жителей, с которыми он встречался за эти годы, даже не слышал, что где-то в мире существуют могущественные короли и огромные города с золотыми дворцами. Но еще более очевидным было другое: как заявила чернокожая Уголек и подтвердил тощий Отмычка, сказать об этом кровожадному капитану Эву — все равно, что собственными руками накинуть себе петлю на шею.