Когда будущее стало чужим - Дмитрий Чайка Страница 4

К его великому удивлению, алфавит он запомнил, и все буквы видел ярко и отчетливо, как тогда на экране. Видимо, обруч на голове как-то стимулировал когнитивные функции. Прошел примерно час, и створка отодвинулась, открывая рабочее место, которое приглашающе моргало экраном. Макс снова сел в удобное кресло, повторившее изгибы позвоночника, и надел обруч. На этот раз на экране возникали картинки, которые сопровождались текстом и звуком. Картинок прошло около ста, после чего экран снова потух, а рабочее место скрылось под стеновой панелью.

Так прошел месяц. Макса никуда не выпускали, кормили и учили. Слова сменились мультиками с действиями, и даже отвлеченными и абстрактными понятиями. Но там было куда сложнее. Все-таки для понимания таких вещей нужно знать культурный контекст, а он, судя по всему, отличался довольно сильно. Уже через несколько дней Макс начал повторять слова и фразы, осваивая язык с совершенно немыслимой для себя скоростью. В нем угадывались какие-то знакомые мотивы, и даже кое-какие слова были похожи с тем персидским, на котором он говорил. Но грамматика языка была совершенно иной, и очень непривычной. Тем не менее, через четыре недели он болтал с компьютером на бытовые темы, периодически получая импульсы от обруча на голове.

Однажды, после сытного обеда, состоявшего из рыбы, овощей и какого-то кисловатого напитка, входная дверь бесшумно открылась, и в комнату вошел высокий человек лет сорока с властным лицом. Он остановился, посмотрел к некоторым удивлением на Макса, который в этот момент рассматривал птичку в окне, и по-хозяйски сел в одно из кресел.

— Добрый день, — сказал Макс, делая приветливое выражение лица. Не факт, что получилось, но попытаться стоило.

— Добрый, — обронил посетитель, рассматривая его с каким-то анатомическим интересом. — Вы не знаете, кто я?

— А должен? — спросил Макс. — Я в этих местах впервые, знаете ли.

— То есть, вы находитесь в моих землях, и вам не знакомо мое лицо? — изумился гость.

— Это преступление? — спросил в свою очередь Макс.

— Нет, конечно, — на лице посетителя было написано замешательство. Видимо, с ним никто и никогда так не разговаривал. — Но, это крайне необычно.

— Ничем не могу помочь, — пожал плечами Макс, — я вас, действительно, не знаю. Заранее приношу свои извинения, если нарушил этим какие-то ваши традиции.

— Вам не за что извиняться, — сказал гость. — Но вам придется рассказать мне, кто вы, откуда, и как оказались в моих землях. И да, я никуда не спешу.

* * *

Ардашир.

Князь зашел в комнату к своему то ли гостю, то ли пленнику, это пока было не совсем ясно. Надзирающие доложили, что с ним уже можно общаться, и князь эту честь никому отдавать не собирался. Мало ли, что он сейчас узнает от этого человека, и кем он окажется на самом деле. Мелких служащих из Воронежа поощрили незначительной премией и взяли подписку о неразглашении. Им передали по неформальным каналам, что это не совсем здоровый родственник повелителя, и лучше бы им об этом забыть. Ребята выдохнули, и забыли. Тем более, премия была неграндиозной, а значит и вопрос был не слишком существенным. В высшем звене о неведомом родственнике знали трое, и на них Ардашир полагался полностью. Людей этих он знал с детства, и их предки служили семье не одно поколение.

Первый шок князь получил, когда зашел в комнату, выделенную незнакомцу. Тот рассматривал что-то в окне, и даже не подумал поклониться. Последний раз такое в жизни князя было четверть века назад, в Первой Сотне, будь она неладна. Проклятую мясорубку, куда засовывали целые поколения детей самых знатных фамилий, все позже вспоминали с содроганием. Но традиции нужно чтить! Для хорошего рода, имеющего на выданье выпускницу Школы Благородных Девиц, отдать дочь за человека, не закончившего схожее по статусу заведение, было чудовищным мезальянсом. Девочка могла даже суицид совершить, убоявшись позора. Поэтому десять лет юную элиту планеты ломали об колено безродные бывшие вояки, отслужившие в боевых частях не менее пятнадцати лет.

Незнакомец снова шокировал его, сев без разрешения, но самое большое удивление Ардашир испытал, когда начал разговор с незнакомцем. Так с ним не разговаривал вообще никто и никогда. С особами его статуса общались либо почтительно, либо на уровне, соблюдая массу условностей, понятных только избранным. Исключение в виде взводного в той же Первой Сотне было не в счет. Там их целенаправленно перемешивали с дерьмом, пока не убьют первого противника. Только после этого в голосе какого-нибудь бывшего десантника появлялось подобие тепла. Для того, чтобы завоевать уважение собственного взводного, Ардаширу пришлось убить голыми руками воительницу из Дагомеи, а это весьма и весьма непросто. Князь мотнул головой, отгоняя воспоминания, и сел в кресло.

— Кто я и откуда? — задумчиво спросил Ардашира гость. — Более правильным вопросом, было спросить, из какого я времени. Кстати, какой в этой реальности сейчас год?

Князя зацепило слово «реальность». Что бы это значило?

— Сейчас год две тысячи семьсот двенадцатый от основания Империи, десятый день месяца Абу, — пояснил князь.

Пленник поднял глаза, пошевелил губами, а потом захохотал, приведя князя в полное замешательство.

— Я, похоже, попал в тот же день и в то же место, откуда стартовал, — сказал он, уняв смех.

— Ты это о чем? — осторожно спросил князь. Он уже не был уверен в том, что гость нормален.

— В вашем мире известен Ахемен?

— Конечно, — обиделся Ардашир, — каждый школьник знает о великом императоре древности.

— А про Заратуштру тут что-то помнят? — с жадным интересом спросил незнакомец.

— Ты про кого из них? Их тысячи. Даже в охране этого дома пара человек есть.

Гость задумался.

— А тогда ты сам то кто и что это за страна? — спросил он, снова проявив немыслимую дерзость.

— Это земля рода Ардашир, часть Вечной Империи. А я ее правитель, князь Ардашир, девяносто седьмой этим именем. Мы все получаем это имя, взойдя на престол.

— Дай догадаюсь, Ардашир первый был сыном Пророка? — спросил гость, изумив князя этим вопросом.

— Никто об этом не догадывается, это общеизвестно, — высокомерно заявил Ардашир.

— Ну, здравствуй, внучек, — оскалил зубы странный чужак, — обнимемся?

* * *

Макс.

— Вот это сюрприз, — думал