Хранители. Сихиртя - Эдуард Павлович Гадзинский Страница 4

— Великолепная шумоизоляция, — оценил Дмитрий, удобно устроившись в просторном кожаном кресле рядом с водителем. — Так можно путешествовать.

— А то! — довольный похвалой друга, улыбнулся Костя. — Меня уже все знакомые замучили вопросами о том, что же это я такое задумал. Уволился вдруг с хорошей работы и такой пароход купил. Вон, глянь!

Навстречу им против течения поднимался катер «Вельбот» с тремя пассажирами. Когда они почти поравнялись, двое пассажиров «Вельбота» в знак приветствия подняли руки, а водитель в знак одобрения поднял вверх большой палец. Костя и Дмитрий помахали им в ответ, а Костя ещё и посигналил.

— Это же Олег с Ромкой. У них изба на Нерусовой. А третий кто? — спросил Дмитрий, глядя в боковое зеркало вслед удаляющейся лодке.

— Васька, Олега кум. Хорошие мужики. Мы с Пашкой пока «Мячиком» на берегу занимались, к нам, наверное, все рыбаки и охотники города успели наведаться, посмотреть на этакое диво. У нас же, кроме старых «Хивусов», других СВП не видели. Олег с Ромкой тоже подъезжали. Спрашивали, на кой чёрт я это чудо выкупил. Сказал, что буду путешествовать по Ямалу, катать туристов, снимать видеоролики и в Ютуб выкладывать.

Дмитрий рассмеялся.

— Поверили?

— А почему нет? Ну, поржали, конечно…

Держа среднюю скорость около пятидесяти километров в час, к устью Надыма друзья добрались меньше чем за три часа. Чтобы сократить путь на Сенные острова и скорее выйти в Обскую губу, как обычно, свернули в протоку под названием Инзета, и через двадцать минут перед ними открылся бескрайний водный простор.

Выйдя на большую воду, Костя проехал ещё метров пятьсот, сбросил обороты и заглушил двигатели. «Мячик» мягко просел и закачался на волнах. В губе было неспокойно. Прогноз обещал в районе Обской губы ясную погоду и южный ветер один — три метра в секунду, но, судя по волнам, ветер был значительно сильнее, а и без того хмурое небо ещё больше затягивало тучами.

Дмитрий открыл дверь, и в салон радостно ворвался порыв тёплого, но сильного ветра. Катер, всё больше раскачивая на волнах, быстро уносило от берега.

— Сдаётся мне, рыбалка сегодня отменяется, — глядя на небо, констатировал уже очевидный факт Дмитрий и, закрыв дверь, плюхнулся обратно в кресло. — Давай-ка к берегу, а то не ровён час в шторм попадём.

— Да уж, — мрачно проворчал Костя, запуская двигатели. — Сейчас вдоль берега до Святого мыса, там пообедаем и так же вдоль бережка потихоньку почапаем в Ярцанги.

Песчаные проплешины Сенных островов показались впереди к трём часам пополудни. Уровень воды в августе здесь всегда низкий, а сильный южный ветер угнал воду ещё больше. Если бы друзья сейчас были на обыкновенной лодке, им бы пришлось причалить к берегу и ждать, пока ветер не утихнет, потому что пройти этот участок Обской губы можно только по фарватеру, проходящему в нескольких километрах от берега. Но «Мячик» плавно перекатывался с острова на остров, скользил по мелям, и непроходимый для простых лодок участок скоро остался позади.

Через четверть часа слева показался высокий, не менее пятнадцати метров обрыв с широким песчаным берегом. Там, наверху, невидимый с воды, и находился посёлок Ярцанги. Обрыв тянулся метров двести. Из года в год вода потихоньку подмывала его, обрушивая вниз сотни тонн песчаника и куски ледяных линз, поэтому лодки обитатели посёлка оставляли у пологих склонов по обеим сторонам обрыва.

Подойдя ближе, друзья увидели наверху одинокую человеческую фигуру.

— Бдительные, уже заметили! — улыбнулся Костя и, посигналив, повернул к берегу.

Когда катер выехал на поросший травой и занесённый водорослями берег, наверху виднелось уже четыре фигуры, а вниз по склону с громким лаем бежали две лохматые собаки.

Захватив пакеты с гостинцами, Дмитрий и Костя, не обращая внимания на собак, которые, как все ненецкие оленегонные лайки, подбежав, сразу замолкли и стали ластиться, начали подниматься по хорошо утоптанной тропинке.

Поднявшись наверх, они увидели, что их встречают постоянные жители посёлка — Геннадий Васильевич Яптик и Владимир Мэйкович Харючи, которых друзья знали почти всю свою жизнь. С ними были два уже совсем глубоких незнакомых старика.

— Здорово, молодёжь! — весело крикнул Костя, подходя ближе. — Как живы-здоровы?!

— Здорово, баламут! — рассмеялся Яптик, идя навстречу. — Привет, Димка! — он махнул рукой идущему позади Дмитрию. — А Серёжка-то где?

Друзья поставили на землю пакеты и обнялись со старыми знакомыми, которых с детства называли просто дядя Гена и дядя Володя.

— У Серёги дела, не смог с нами сейчас приехать. Мы с ним позже встретимся, — объяснил Дмитрий. — Через недельку будем обратно уже все вместе возвращаться, ещё к вам заглянем.

Костя и Дмитрий подошли поздороваться к стоявшим чуть поодаль незнакомым старикам и, пожав костлявые мозолистые руки, какие бывают у кочевников тундры, представились.

— Совсем, видать, я старый стал, не узнают! — прошамкал беззубым ртом один из стариков, одетый в чёрную, наглухо застёгнутую фуфайку и тёплые стёганые штаны. На шее у него висел мощный морской бинокль.

— Димка, Костя, да вы что, деда Пырю не узнали, что ли?! — рассмеялся Харючи. — А это Антя Ламдо. Они с женой недавно приехали. Трудно каслать[2] уже, а дома сидеть не могут — мошкара сейчас ест сильно.

Костя присмотрелся внимательнее в тёмно-коричневое, сморщенное, как сушёное яблоко, лицо старика и узнал изорванный огрызок носа. Это был дед Пыря, старый знакомый оленевод, стойбище которого часто стояло неподалёку от Надыма.

Будучи ещё мальчишкой, Пыря затеял играть с пойманной щукой, и та вцепилась ему в нос. Пока бедолагу освобождали из острых, как бритва, зубов, нос был изрезан в лохмотья. Так и прилепилась к нему на всю жизнь кличка Пыря, что по-ненецки означает щука. А настоящего его имени уже никто и не помнил.

Костя с Дмитрием по очереди нежно обняли старика, который вырезал им из дерева луки со стрелами и учил кидать тынзян[3], когда они ещё детьми прибегали к нему в стойбище.

— Прости, деда Пыря, давно не виделись, вот и не признали тебя сразу, — виновато улыбнулся Костя. — Ты же в Ярцанги, наверное, лет семь не показывался. Говорили, в Яр-Салях[4] у родственников живёшь.

— Надоело в посёлке, — отмахнулся старик. — Как в тюрьме сидишь в квартире. Воздуха не хватает. Сюда на лето удрал. А вы куда на подушке бежите? — он кивнул в сторону катера.

— На Сядэйто в экспедицию. Сергею помогать изучать какое-то старинное место.

Пыря посмотрел на стоявшего рядом очень низкого сутулого старика в новенькой энцефалитке, которого дядя Володя представил как Антю Ламдо.

— Слышь, к тебе едут, —