Джефри Триз - Ключ к тайне Страница 40

Я не выпускал его ногу и тянул изо всех сил. Я не люблю вспоминать об этом, но один из нас должен был погибнуть.

Наконец он потерял точку опоры и головой вниз полетел на каменную осыпь. Я надеялся, что, пролетев футов десять, он останется лежать оглушенный и настолько израненный, что его товарищу придется отказаться от преследования. Но он перевернулся и покатился в туманную пучину Преисподней. Он исчез из виду мгновенно, но мне казалось, что прошла целая вечность, пока я перестал слышать грохот похожих на гальку камней, которые катились за ним все ниже и ниже.

Неверными шагами перебрался я через седло и заставил себя начать последнее мучительное восхождение. Оглянувшись через силу, я увидел, что второй из моих преследователей, добравшись до того места, где мы боролись, нагнулся над пропастью и напряженно всматривается в плывущие под ним облака.

Я продолжал подниматься вверх, но он больше не пытался преследовать меня.

Глава девятнадцатая

В осаде

Когда я, шатаясь, добрел до дверей отцовской фермы, собака встретила меня оглушительным лаем: неудивительно, что она отказалась признать членом семьи привидение, с ног до головы покрытое грязью.

«Свои, Снэп!» – хотел я крикнуть, но сам не услышал своего голоса.

Дверь распахнулась, и кто-то вышел на крыльцо. При свете свечи я узнал Кит. У меня подкашивались ноги; я с трудом сделал шаг вперед. Кит испуганно вскрикнула, и я подумал, что она не узнает меня. Нет, это был крик ужаса – я напоминал выходца с того света. Она подхватила меня под руки и помогла войти в дом. Я слышал ее слова:

– Это Питер!

И возглас матери:

– Слава Богу!

– Его били! – вскрикнула Кит, и впервые в жизни я увидел, как она плачет.

– Нет, – хрипло сказал я, падая на скамью. – Я очень долго шел… и переплывал озеро… А до этого… я упал. Вот и все. – И вдруг я понял, как это нелепо звучит, и начал истерически смеяться.

Потом, помню, я лежал в теплой и сухой кровати, а они стояли вокруг меня на коленях и пихали мне в рот еду.

– Ему надо хорошенько выспаться, и все будет в порядке, – весело сказала мать.

Она привыкла к тому, что в ее семье мужчины часто, особенно в зимнюю пору, возвращаются домой полумертвые, и ее не так легко было привести в отчаяние.

Но я не мог заснуть, не получив ответа на мучившие меня вопросы.

Они рассказали, что все соседи, взяв с собой оружие, прочесывают Бленкэтру и ближайшие холмы, разыскивая меня, живого или мертвого. Как только Кит принесла тревожную весть, отец собрал людей, и они направились к башне. Там никого не оказалось, но они взломали дверь и обыскали «замок» от крыши до погреба. Они ничего не нашли.

– Нет, – сказала Кит, перехватив мой взгляд и поняв немой вопрос, – они не нашли…

Она не договорила, но я понял, что и она думала о бедном Томе Бойде. Очевидно, заговорщики, встревоженные появлением двух лазутчиков, да еще одного за другим, покинули свою штаб-квартиру, забрав все, что могло послужить уликой против них.

– Не волнуйся, все в порядке, – сказала мать, поглаживая подушку. – Скоро вернутся отец с братом. Они зададут этим негодяям такого жару, что те побоятся в другой раз задевать тебя.

Я слабо улыбнулся. Как было бы здорово вернуться обратно в детство, в уютный маленький мирок, в котором отец и старший брат защитят от любой опасности!

Но я не мог вернуться обратно. Последние месяцы сделали меня мужчиной – может быть, немного преждевременно, но я стал мужчиной и теперь должен держаться на собственных ногах.

– Отец не может спасти жизнь королевы там, в Лондоне, – сказал я. – Теперь, когда Том Бойд… не вернулся, я должен занять его место и выполнить его долг.

– И я, – прошептала Кит.

Тогда я рассказал им все, что узнал в башне: о том, что заговорщики собираются убить королеву, поднять восстание на Севере и призвать на помощь испанский флот. Я не мог больше хранить тайну. Это была слишком тяжелая ноша, чтобы нести ее одному. Вдруг я утром заболею, буду метаться в горячке и на несколько дней выйду из строя. А так, если я сам не смогу, Кит пошлет весть в Лондон.

– Утром, – сказал я хрипло, – надо прежде всего разыскать среди судей верного человека, которому можно все рассказать: пусть он пошлет гонца в Лондон. Это непременно надо сделать. Слышите?

– Конечно, – отозвалась Кит.

– А теперь спи, – решительно сказала мать, беря у меня из рук пустую миску и закутывая меня плотнее одеялом.

– Спокойной ночи, – промолвила Кит, и они потушили свечку.

Все ушли в кухню, тихонько прикрыв за собой дверь, и так закончился этот тяжкий день.

Когда я утром раскрыл глаза, возле меня стояла Кит,

– Я думала, ты никогда не проснешься! Хочешь есть?

– Пожалуй!

– Твоя мать уговаривала меня надеть платье одной из твоих сестер, – сказала она с улыбкой, направляясь в кухню. – Но, пока мы не разделаемся с нашими врагами, я останусь мужчиной… Он проснулся! – крикнула она, выходя из комнаты.

Пока я ел, вокруг меня собралась вся семья, все, кроме брата: он ушел на работу, потому что дела на ферме не могут стоять. Отец надел свое лучшее платье и сидел, сложив на коленях большие руки. Он сказал:

– Ну, молодой человек, дел у нас полон рот. Как только ты оденешься, мы поедем прямо в Кесуик, к мистеру Армтуэйту. Ему мы все расскажем. Он мировой судья и знает, что надо делать.

Я взглянул на отца и подумал, что напрасно он командует. Разве не я секретный агент ее величества? Но, взглянув на него еще раз, решил, что глупо спорить с отцом. Какую бы головокружительную карьеру я ни сделал, даже если бы стал бароном Браунригом из Лонсдейла и первым государственным секретарем, для отца я всегда останусь просто сыном.

Его предложение соответствовало моим собственным планам. Судья Армтуэйт, владелец большого дома в Кесуике, вполне подходит для нашего дела и сумеет пустить в ход всю машину закона. Главное – предупредить письмом сэра Роберта в Лондоне, чтобы он успел арестовать Сомерса и принял меры предосторожности во время представления. Я только хотел в интересах Шекспира и наших друзей, чтобы спектакль не отменяли. Да и сама Елизавета не согласилась бы на это.

До премьеры осталось всего шесть дней. Я не знал, с какой быстротой скачут правительственные курьеры, но сообразил, что, поскольку время летнее и на каждой заставе ждут свежие лошади, в течение двух или трех дней сэру Роберту все будет известно. А это означает, что он успеет приостановить действия заговорщиков. Главарей с Севера своевременно арестуют, и мятеж будет подавлен раньше, чем в Лондоне заподозрят о грозившей опасности.

Я встал с постели и надел чистое платье. Я не носил эти вещи с тех пор, как уехал из дому, и был поражен, увидев, что мне все стало коротко и узко в плечах. Не считая нескольких ушибов и царапин, я чувствовал себя совсем неплохо после своих приключений.