СМЕРШ – 44 - Александр Леонидович Аввакумов Страница 40

«Приложился, – снова с укором для себя подумал капитан. – Мог и убить».

– Дежурный ответите его сначала в туалет, пусть умоется, потом заведете ко мне, – приказал он сержанту.

Через минуту-другую арестованный снова предстал перед капитаном.

– Садись! – произнес Костин и рукой указал арестованному на табурет. – Что скажешь, Коновалов? Это твоя настоящая фамилия или нет? Если начнешь валять «Ваньку», то я прикажу тебя расстрелять. Ты не слышал, что про таких врагов как ты, говорил наш «буревестник революции» – Максим Горький? Похоже, не слышал, если молчишь. Он сказал приблизительно так, что если враги не сдаются, то их нужно уничтожать. Ты меня, понял, это или нет, Коновалов?

По лицу арестованного промелькнула улыбка. Ему явно понравилось выражение Максима Горького. Взглянув на Костина, он снова улыбнулся.

– А мне плевать, на вашего «буревестника революции» и на вас тоже, гражданин начальник. Если хотите, можете расстрелять меня прямо сейчас. Я ведь не мальчик и хорошо знаю, что меня ожидает, если я вам и расскажу, что вы хотите. Рассчитывать на пощаду мне не стоит, ведь и я вас тогда на дороге бы, не пощадил.

– Конвой! Выведите арестованного и расстреляйте, – громко произнес Костин, обращаясь к конвоиру. – Чего стоите или вы не слышите моей команды?

К Коновалову подошел конвоир и толкнул его в плечо.

– А ну! Встать! – дрожащим от волнения голосом, произнес боец. – Что не понял? Пошел! Вперед!

Конвоир схватил его за ворот гимнастерки и потянул за собой. Лицо Коновалова побелело. Он явно не ожидал подобного исхода «разговора».

– Пошел! – закричал ему конвоир и ткнул в спину стволом автомата.

Александр сидел за столом и внимательно наблюдал за поведением арестованного. Он сразу заметил, как у того одеревенели от страха ноги, как трудно дается ему каждый шаг к выходу. Он оглянулся около двери, в надежде услышать отмену приказа, но сидящий за столом офицер уже не смотрел в его сторону.

– Погоди, – прохрипел мужчина. – Погоди…

Он явно надеялся, что его слова услышит сотрудник СМЕРШ. Однако лицо Костина было непроницаемо.

– В чем дело? – строго произнес он, заметив небольшую заминку у двери. – Вам, что не понятен мой приказ, боец? Я сказал – расстрелять, значит, к стенке его!

Это было обращение к молодому бойцу, который нерешительно топтался на месте. Костин встал из-за стола и, расстегнув кобуру, достал из нее «ТТ».

– Отойди в сторону! – приказал он конвоиру. – Я сам сейчас этого гада!

Александр схватил Коновалова за шиворот, он потащил его во двор комендатуры.

– Не убивай! – завопил тот испугано. – Я все расскажу!

– Мне не нужны твои сказки венского леса. Хватит, я наслушался их от твоих товарищей! Знаешь, как они здесь рассказывали наперегонки о ваших делах. Так что, если я тебя сейчас «кончу», я ничего не потеряю.

Костин блефовал. Коновалов явно не знал, что двоих его товарищей Костин застрелил еще в лесу. Ноги арестованного подкосились, и он снова потерял сознание в этот раз уже от страха. Александр отпустил его на пол и посмотрел на бойца.

– Тащи воду! – приказал он ему.

Прошла минута, и в коридоре появился конвоир с ведром воды. Костин выхватил у него из рук ведро и вылил его на Коновалова. Тот несколько раз фыркнул и открыл глаза.

– Будешь говорить? – спросил его офицер.

Тот, молча, кивнул головой и стал подниматься с пола.

***

После того, как арестованного Коновалова конвой отвел в камеру, Костин взял в руки протокол допроса и начал его перечитывать.

«Я родился в 1910 году в городе Пенза в семье священника. В 1937 году отец был арестован. Об аресте отца узнал из письма матери, так как находился в заключении. Я был осужден за кражу из магазина. Отбывал срок в Ухте. Был освобожден по отбытию срока в мае 1941 года. В июле того же года был призван в действующую армию. В августе наша часть попала в окружение, я еще несколько моих товарищей, решили дезертировать из армии. Ночью мы покинули подразделение, и ушли в лес в надежде дождаться немцев. На другой день, нас обнаружили немецкие мотоциклисты. Сопротивляться мы не стали и, бросив оружие, сдались. Месяц провел в лагере для военнопленных под Полтавой. Именно там, я дал согласие на сотрудничество с немцами, принял присягу, а затем был зачислен курсантом в полтавскую разведшколу. Там в школе прошел курсы радиста и подрывника. В декабре 1941 года в составе диверсионной группы был переброшен в район Истры. В задачу нашей группы входило уничтожение командного состава Красной армии. Нам удалось уничтожить штаб стрелковой дивизии и захватить его начальника и штабные документы. В ночь на 31 декабря 1941 года, наша группа успешно перешла линию фронта.

Три недели назад нашей группе было приказано остаться в данном районе и поступить в распоряжение некого Скворцова. Кто он, я не знаю. Связь с ним поддерживал мужчина, псевдоним которого – Художник. Настоящую фамилию я его не знаю. Он у нас был за старшего, носит форму советского офицера. Особая примета: татуировка на правой кисти руки – восходящее из моря солнце.

Закончив читать, Костин отложил протокол допроса в сторону. Ему еще не верилось, что он вышел на немецкую разведывательную сеть. Он хорошо понимал, что сейчас торопиться нельзя, но Центр требовал результат и как можно скорее.

«Если я сейчас позвоню полковнику Носову, то тот обязательно начнет меня торопить с реализацией, то есть к задержанию Художника. Никто не знает, как поведет себя этот человек, удастся ли взять его живым или нет? Однако, и тянуть с этим вопросом тоже нельзя, время поджимает».

Он поднял трубку и набрал номер.

– Дежурный! Как арестованный? Давай, его ко мне.

– Есть, товарищ капитан.

Раздался телефонный звонок. Он поднял трубку и приготовился к докладу, но неожиданно для себя услышал голос медсестры Веры:

– Здравствуйте, товарищ капитан! Это Вера из госпиталя. Как ваше здоровье? Вот сижу, жду, а вы все не приходите.

– Извините, Вера, но я очень занят. Я хорошо помню свое обещание, так что, ждите…

Девушка положила трубку.

«Зачем она позвонила? – подумал он. – Сейчас прокачаю эту тему».

Он закрыл глаза, стараясь представить образ девушки. Он хорошо помнил, как она осторожно ступая, вошла е нему в кабинет, как налила в стакан воды и поставила его перед Александром.

«Вот разгребу дела и непременно загляну в госпиталь. Хорошая девушка», – подумал Костин.

В кабинет завели Коновалова. Арестованный был бледен и, похоже, сильно напуган.

***

Лесник поднялся с лавки и, отодвинув в сторону