Густав Эмар - Миссурийские разбойники Страница 41

Последовало минутное молчание; неожиданная помощь, подоспевшая к отважному юноше, ошеломила разбойников.

Дело принимало иной оборот, силы сторон уравнивались.

Том Митчелл наклонился к Лентяю и что-то прошептал ему на ухо.

Разбойник кивнул головой и отполз в сторону, никем не замеченный.

Атаман, уверенный в хорошем исполнении своих приказаний, выпрямился и, обратившись к невидимому неприятелю, сказал:

— Поостерегитесь, я не хотел нападать на одного человека, но ваше присутствие дает мне право считать это законным случаем самосохранения и действовать сообразно с этим, возлагая на вас ответственность за пролитую кровь.

— Ваша воля, капитан Том Митчелл, — отвечал Верная Опора тем же насмешливым тоном, — вас десятеро против нас пятерых, не считая еще двух славных собак, которые неплохо будут помогать нам. Итак, если дело дойдет до рукопашной, то борьба будет равная; что вы об этом думаете?

— Ничего, — возразил атаман со зловещей улыбкой, — только, как мне кажется, вы забыли одно обстоятельство, которое, однако, довольно важно в настоящем случае.

— И какое же это обстоятельство, позвольте вас спросить?

— А такое, господин Верная Опора — или не знаю, как там вас звать, — что за нами благоприятная позиция, мы можем запереться в этом доме, и тогда нас трудно будет выжить вон.

— Не считая еще того, что хозяин дома в наших руках и мы выдадим его не иначе, как под верный залог! — вдруг крикнул Версанкор.

И действительно, разбойник с помощью трех часовых, приведенных им по приказанию атамана, неожиданно бросился на Джорджа Клинтона, и, прежде, чем тот успел опомниться, они сбили его с ног, обезоружили и захватили в свои руки.

Вслед за тем его перенесли в дом, где слуги уже проснулись от громкого шума, но находились под строгим присмотром двух разбойников, не позволявших им присоединиться к их господину.

Дерзкое насилие, совершенное над молодым хозяином, не прошло, однако, безнаказанно: благородные животные, охранявшие его, бросились на разбойников, схватили двоих за горло, повалили их и непременно бы задушили, но, повинуясь свисту Верной Опоры, бросили их и тотчас скрылись в чаще кустарников, откуда раздались меткие выстрелы охотников, ранившие нескольких разбойников.

Началась битва, исхода которой никто не мог предугадать. Разбойники поспешно отступили в хижину, решившись на отчаянный бой.

— Остановитесь! — закричал Оливье пронзительным голосом. — Остановитесь! Во имя человеколюбия прошу вас!

Произошло минутное колебание.

Оливье воспользовался этой минутой, чтобы броситься между неприятелями, и, приставив винтовку прикладом к земле, сказал:

— Капитан Том Митчелл, я требую от вас слова, ручающегося за безопасность жизни моих товарищей, и ручаюсь вам таким же словом за безопасность вашу и ваших друзей до тех пор, пока мы сообща не уладим этот вопрос миролюбиво. Согласны ли вы?

— Тем более согласен, что ответственность за все, что бы ни случилось, никак не падает на меня. Отступите и опустите ружья, — закричал он разбойникам, — и ни с места до моего приказания!

Разбойники отступили и опустили ружья.

— Пусть все останутся на своих местах, — продолжал Том Митчелл, — а вас попрошу ко мне подойти. Не опасайтесь ничего, за вас порукой моя честь.

— Славная порука, нечего сказать! — проворчал Верная Опора.

— Молчите, Верная Опора, время ли на такие слова?

— Пускай себе говорит, — засмеялся Том Митчелл, — он лучше всех других знает, что я никогда не изменял своему слову. Не медлите же, ступайте за мной.

— Я здесь, — ответил молодой француз, подходя к нему. Оба вошли в хижину; огонь запылал в камине, и со двора

можно было видеть, как они сидели друг против друга за столом у окна, нарочно ими открытого.

— Я готов выслушать вас, — начал атаман, — вероятно, вы намерены упрекать меня, что я обманул вас и что молодая девушка не найдена там, куда я вас направил?

— Это правда.

— Но пускай это не тревожит вас, — продолжал атаман с улыбкой, — молодая девушка находится в безопасности и скоро будет освобождена и возвращена своим родителям; подтверждаю вам прежде данное слово. Я похитил ее только ради того, чтобы иметь верный залог.

— Залог? — с удивлением переспросил Оливье.

— Да, залог для успешного окончания важного дела, о котором я долго вел переговоры с племенем, которому она принадлежит. Но оставим пока этот вопрос в стороне и займемся другим, лично касающимся вас и меня.

— Я не понимаю вас, какая между нами может быть связь?

— Сейчас объясню, не люблю действовать загадками; все, что произошло здесь сегодня, произошло из-за вас одного.

— Из-за меня? — воскликнул Оливье, ошеломленный. — Но теперь я еще меньше понимаю вас.

— Понятно, что это должно вас удивить. Вот вам объяснение в двух словах; вы такой умный человек, что с вами не надо терять времени на околичности, господин Оливье.

— Вам известно мое имя?

— И еще многое другое, как вы скоро сами увидите, — продолжал капитан холодно. — Но скорее к делу. По некоторым причинам, известным мне одному, мне было крайне необходимо узнать как можно лучше двух господ, недавно прибывших в эти края: вас и Джорджа Клинтона. Для этого я прибегнул к средству немного рискованному, но довольно удачному; сам того не подозревая, я разом убил двух зайцев; рана, которую я сам себе нанес, обманула всех вас, хотя, в сущности, на эту рану я смотрю, как на царапину. Теперь я разом узнал вас обоих и очень рад этому. Больше мне нечего желать. Но нелепая случайность чуть было не сгубила меня, но теперь бесполезно об этом толковать. К чему нам драться? Никому пользы не принесет, если мы перережем друг другу горло. Я вовсе этого не желаю. Мне предстоят важнейшие дела, и я непременно должен покончить со всем прежде, чем дам отчет в своих действиях тому, по чьей милости я очутился здесь. Мне крайне нужно выйти отсюда с товарищами в полной безопасности, и в этом случае я полагаюсь на вас.

— На меня? А на каком же основании?

— На каком хотите, мне все равно. Я обещал возвратить Вечернюю Росу и возвращу ее непременно, в настоящее время она содержится у меня, как драгоценный залог, в абсолютной целости и сохранности. Придумайте какой хотите предлог, только отпустите нас поскорее.

— Но как же я могу… — нерешительно начал Оливье.

— Спасти преступника, разбойника, злодея, голова которого оценена правительством? — прервал его Том Митчелл с горечью. — Но как знать? Быть может, со временем вы убедитесь, что этот поступок принесет вам пользу. Послушайте, господин Оливье, в сущности, мы оба с вами не то, чем кажемся. Когда-нибудь наступит время… — Внезапно он переменил свой тон и спросил отрывисто: — Итак, вы исполните то, о чем я вас прошу?