Восток в огне - Гарри Сайдботтом Страница 41

Деметрий украдкой взглянул на своего кириоса. Казалось, он черпал энергию в насильственных действиях, в физической опасности. Сражение с готами-боранами в Эгейском море, вчерашний бросок в горящий склад – после обоих северянин казался бодрее, целеустремленнее, каким-то образом более полным жизни. Пусть так будет долго. Боги, берегите его.

Деметрий не мог перестать думать о прорицателе снов. Эта встреча потрясла его. Был ли старик мошенником? Логически он мог бы догадаться, что юноша был секретарем Баллисты. Деметрий выдал тот факт, что он обычно использовал предсказателей снов, когда говорил о дверях из слоновой кости и рога, через которые боги посылают ложные и истинные сны. Поскольку Деметрий никогда раньше не консультировался со стариком, можно было предположить, что он был новичком в городе – и кто, как не Баллиста, недавно прибыл в город с молодым речистым секретарем-греком в своей свите?

Старик предсказал беспорядки и неразбериху, предательство и заговоры, возможную смерть. Были ли сны вдохновлены богом, или их интерпретация была более прозаичной – предупреждение, призванное выбить из колеи и подорвать? Было ли это каким-то образом связано с саботажем склада? Должен ли он сказать Баллисте? Но Деметрий чувствовал смутную вину за весь этот эпизод, и, более того, он боялся смеха Баллисты.

Но в тот момент мысли самого Баллисты тоже были о предательстве; он также пытался предугадать будущее. Если бы он перешел на сторону персов и был назначен генералом, каков был бы его план нападения?

Он разбил бы лагерь примерно здесь, в пятистах шагах, сразу за пределами досягаемости артиллерии. В его воображении Баллиста убрал все гробницы с подступов, увидел оборонительные сооружения такими, какими они будут в апреле. Он сразу же начнет атаку. Он должен был пройти по плоской равнине – без какого-либо прикрытия. С расстояния в четыреста шагов начнут падать артиллерийские болты и камни, его люди начнут умирать. За последние двести шагов стрелы и рогатки убьют гораздо больше. Под ногами будут ловушки, ямы, колья. Затем ров, еще колья, еще ловушки. Людям предстояло карабкаться по крутому гласису, а с зубчатых стен на них обрушатся жуткие вещи, сокрушая, ослепляя, сжигая. Как только лестницы прислонят к стене, выжившие начнут карабкаться наверх, надеясь вопреки всему, что лестницы не сломаются и их не столкнут, что их не швырнет на землю, ломая кости. А затем последние несколько человек будут сражаться врукопашную с отчаявшимися людьми. Нападение может увенчаться успехом. Более вероятно, что он потерпит неудачу. В любом случае, тысячи атакующих воинов погибнут.

Равнина, покрытая мертвыми и умирающими людьми, неудачная атака – что бы сделал Шапур? Баллиста подумал обо всем, что Багой рассказал ему о сасанидах. Было жизненно важно понять своего врага, попытаться думать, как он. Шапура это не остановило бы. Он был царем по воле Мазды; его долгом было принести огню бахрама поклонение всего мира. Этот город и раньше обманывал его, открывал свои ворота, а затем вырезал его гарнизон. Этот последний отпор был бы всего лишь еще одним признаком злой натуры его обитателей. Он был Шапуром, царем царей, а не каким-то северным варварским военачальником, немногим лучше воинов, которых он возглавлял, и не каким-то римским полководцем, напуганным неодобрением императоров. Жертвы не будут проблемой: погибшие люди попадут на небеса. Шапур не остановится. Он не успокоится, пока все в городе не будут мертвы или закованы в цепи, пока только дикие звери не будут бродить по разрушенным улицам Арета.

Отряд двинулся ко входу в южное ущелье. Здесь они спешились и повели своих лошадей вниз по каменистому склону. Баллиста пошел первым, обувь скользила по камням, поскальзывалась в грязи. Внизу было шире, и они могли снова оседлать коней и спуститься дальше. К тому времени, когда слева высоко замаячили стены Арета, они проделали немалый путь вниз.

С первого взгляда было очевидно, что никто в здравом уме не станет пытаться штурмовать южную стену города. Подъем занял бы целую вечность, ведь склон был длинным и крутым, и, если не считать редкого небольшого колючего кустарника, склон оврага был совершенно голым. Открытая для любых снарядов сверху, она была идеальной поражаемой зоной.

Не то чтобы по склону оврага вообще нельзя было взобраться. Наверху была задние ворота, к которым вела паутина тропинок и козьих троп. Нужно было бы оставить охрану. Многие города пали из-за того, что нападавшие поднимались по труднопроходимым местам, на которые защитники не обращали внимания. Но только неожиданность или вероломство могли заставить врага проникнуть в этот город.

Когда они поехали дальше, перед ними открылся овраг. С такого расстояния городские стены были неуязвимы для обстрела осадных машин. Баллиста заметил большое количество пещер высоко на склоне прямо под стенами. К ним вели несколько головокружительных тропинок.

-Это гробницы, господин, - сказал один из кавалеристов. - Христианские катакомбы. - он сплюнул. - Они не хотят быть похороненными вместе с остальными в нашем некрополе, и мы не хотим, чтобы их трупы были там. - он снова сплюнул. - Если вы спросите меня, они являются причиной всех наших проблем. Боги заботились о нас, веками, держали империю в своих руках. Затем появляются эти христиане. Они отрицают существование богов, не приносят жертв. Боги раздражены, снимают свою защиту, и вы получаете смутное время. Это яснее ясного, - зажав большой палец между указательным и указательным, он отвел сглаз.

-Я мало что о них знаю, - сказал Баллиста.

-Дай боги, чтоб так оно и оставалось, доминус, - ответил солдат, переходя на шаг. - Что касается их болтовни насчет "не убий", я хотел бы посмотреть, как они отнесутся к этому, когда огромный хренов варвар засунет свой член им в задницу – прошу прощения, доминус.

Баллиста сделал отрицающий жест, как бы говоря: "Не думай об этом, я часто помышляю об анальном изнасиловании членов религиозных меньшинств".

Ущелье несколько сузилось, а затем расширилось, достигнув поймы Евфрата. Справа виднелись густые заросли тамариска, редкие тополя и дикие финиковые пальмы. Повернув налево, они подошли к воротам, встроенным в стену так, что для входа нужно было повернуть налево, открывая таким образом правую, незащищенную сторону. Ворота были простым сооружением, а стена - достаточно слабой, высотой не более двенадцати футов, но Баллисту нисколько не беспокоила скудость этих защитных сооружений. Чтобы приблизиться к ним, персам пришлось бы либо подойти со стороны реки – маловероятно, учитывая, что защитники реквизировали