Вальтер Скотт - Черный карлик Страница 42

Наконец, не получив ответа, она несколько раз назвала карлика по имени и просила его ответить и открыть ей.

— Кого это несчастья вынуждают искать здесь убежища? — послышался устрашающий голос отшельника. — Уходи! Когда птицы нуждаются в пристанище, они не ищут его в гнезде ночного ворона.

— Я пришла к вам со своим горем, отец, как вы сами велели мне, — отвечала Изабелла. — Вы обещали, что сердце ваше и ваша дверь откроются перед моим несчастьем; но я боюсь…

— А! — воскликнул отшельник. — Так это Изабелла Вир. Покажи мне знак, подтверждающий, что это ты.

— Я принесла с собой розу, которую вы дали мне. Она не устала еще увянуть, как меня постигла предсказанная вами злая участь.

— Раз ты возвращаешь мне залог, — сказал карлик, — я не останусь перед тобой в долгу. Сердце и дверь, запертые для любого другого человека на земле, откроются перед тобой и перед твоим горем.

Она слышала, как он ходил по хижине; тут же зажегся свет, и один за другим отодвинулись засовы на двери. По мере того как падали преграды, отдалявшие минуту встречи, сердце у Изабеллы билось все сильнее. Дверь открылась, и отшельник предстал перед нею. Металлический светильник, который он держал в руке, освещал его нескладную фигуру и уродливое лицо.

— Входи, несчастная дева, — проговорил он, — входи в юдоль скорби и нищеты.

Она вошла и со все возрастающим трепетом наблюдала, как отшельник, поставив лампу на стол, прежде всего тщательно задвинул многочисленные засовы на двери. Услышав скрежет, сопровождавший это зловещее действие, она содрогнулась, но, памятуя предупреждение Рэтклифа, постаралась не выказывать ни малейшего признака страха. Светильник чадил и мигал, а сам отшельник, казалось, не обращал на Изабеллу никакого внимания; жестом указав ей на маленькую скамью возле очага, он поспешно поджег несколько сухих стеблей дрока, так что через мгновение пламя ярко осветило внутренность хижины.

С одной стороны очага тянулись деревянные полки с книгами, связками сухих трав и деревянной посудой.

По другую сторону очага находились земледельческие орудия вперемежку с разными инструментами.

В углу стояли деревянные нары с подстилкой из сухого мха и тростника — подлинное ложе аскета. Весь домик внутри был не более десяти футов в длину и шести в ширину, и единственная мебель в нем, кроме той, которую мы уже описали, состояла из стола и двух стульев, сделанных из грубо отесанных досок.

В этой каморке Изабелла очутилась теперь с глазу на глаз с человеком, — о котором слышала только плохое и уродливый облик которого внушал ей почти суеверный страх. Усевшись напротив и насупив свои огромные мохнатые брови, он устремил на нее свой пронизывающий взор и молчал, как бы под наплывом противоречивых чувств. Ее длинные локоны, развившиеся от ночной сырости, падали на плечи и грудь подобно тому, как обвисают на мачте корабля вымпелы после шторма, выбросившего его на берег.

Карлик первым нарушил молчание внезапным и вселяющим страх вопросом:

— Женщина, какой злой рок привел тебя сюда?

— Опасность, угрожающая моему отцу и ваше собственное обещание, — отвечала она чуть слышно, но не колеблясь.

— И ты надеешься на помощь с моей стороны?

— Если в ваших силах оказать ее, — молвила она в ответ все тем же смиренным тоном.

— Откуда ж у меня такие силы? — продолжал карлик с горькой усмешкой. — Разве я похож на борца со злом? Разве это жилище похоже на замок, где живет человек, обладающий достаточной властью, чтобы у него искала защиты красавица? Я посмеялся, над тобой, девушка, когда сказал, что помогу тебе.

— Тогда мне остается только уйти и встретить свою судьбу, как смогу.

— Нет! — воскликнул карлик. Он встал, загородил дорогу к двери и жестом приказал ей сесть. — Нет, не уходи. Нам надо еще поговорить. Почему, люди ищут помощи друг у друга? Почему каждый. не надеется только на себя? Оглянись вокруг: я — самое презренное и уродливое существо на задворках матери природы; разве я просил сочувствия или помощи у кого-нибудь? Я сам взгромоздил эти камни, своими собственными руками изготовил эту посуду, а этим… — Он с жестокой улыбкой положил руку на длинный кинжал, который всегда носил под курткой и обнажил его так, что лезвие блеснуло при свете огня. — Этим, — продолжал он, сунув оружие обратно в ножны, — я могу при необходимости защитить искру жизни, теплящуюся в этом бренном теле, против самого красивого, самого сильного врага, который попробует мне угрожать.

Изабелла с трудом сдержалась, чтобы не вскрикнуть от страха, но смолчала.

— В природе все так устроено, — продолжал отшельник, — что каждый живет сам по себе, надеется только на себя и ни от кого не зависит. Один волк не призывает другого, чтобы устроить свое логово, и стервятник не кличет другого стервятника, чтобы напасть на свою добычу.

— А если они не смогут прокормиться в одиночку? — сказала Изабелла, рассчитывая, что лучше всего на него подействуют доводы, выраженные в его собственном метафорическом стиле. — Что станется с ними тогда?

— Тогда им останется голодать, подохнуть и кануть в забвение. Таков удел всех людей.

— Это удел диких зверей, — возразила Изабелла, — и прежде всего хищников, а хищники не привыкли делиться добычей. Но это не закон природы вообще. Даже слабые животные объединяются, чтобы защищаться от врагов. А человечество погибло бы, если бы люди перестали помогать друг другу. С того момента, когда мать в первый раз запеленает своего ребенка, и до той поры, когда какой-нибудь добросердечный человек вытрет смертный пот со лба умирающего, мы не в состоянии существовать без помощи друг друга. Поэтому все, кто нуждается в помощи, вправе просить о ней у своих ближних. И всякий человек, во власти которого помочь другому, совершит тяжкий грех, если откажет ему в этом.

— И с этой надеждой, несчастная девушка, — сказал отшельник, — ты явилась в это пустынное место, чтобы обратиться за помощью к человеку, решившему навсегда порвать узы, о которых ты только что говорила, и желающему погибели всему человечеству? Как это ты не побоялась прийти сюда?

— Горе, — отвечала Изабелла с твердостью, — сильнее всякого страха.

— А тебе не приходилось слышать разговоры о том, что я продался нечистой силе, — дьяволам, столь же безобразным на вид и столь же враждебным людям, как и я сам? Ведь ты слышала об этом — и все же явилась ко мне в полночный час.

— Моя вера в бога охраняет меня от суетного страха, — отвечала Изабелла, но ее бурно вздымающаяся грудь выдавала, что храбрость ее напускная.

— О, — воскликнул карлик, — да ты, оказывается, философ! Однако как же ты, столь юная и прекрасная, не подумала об опасности, которой подвернешься, доверяясь человеку, затаившему такое зло против человечества, что для него нет большего удовольствия, чем уродовать, уничтожать и унижать самые красивые его создания.