Дмитрий Федотов - Однажды в Париже Страница 43

— Вот и я думаю: откуда?

Несколько секунд они пристально смотрели друг другу в глаза. Потом Люси тряхнула головой и рассмеялась:

— Вы слишком подозрительны, господин де Голль! Нет здесь никакой нищенки. Та женщина, наверное, просто прошла мимо, а вам показалось…

— Действительно, — серьезно кивнул Анри. — Наверное, мне показалось. До вечера, мадам.

Когда де Голль ушел, Люси подбежала к окошку, выходящему во двор, чтобы посмотреть, каков он в седле. Там ее и застала верная Уильямс.

— Отменный кавалер, — тихо сказала кормилица.

— Сама вижу, — вздохнула леди Карлайл. — К тому же наблюдательный… Ладно, пойдем читать письмо. Хотя одно то, что оно написано по-английски…

Письмо было кратким: кавалеру камеристки предлагалось срочно выслать список лиц, бывающих у леди Карлайл, и домов, куда она ездит с визитами.

— Проклятый Элфинстоун! — прошипела Люси. — Он мне не верит!..

В общем-то, нетрудно было догадаться, что мятежный лорд пришлет в Париж своего человека — присмотреть, как леди Карлайл выполняет поручение. Но не крылась ли за этим более опасная интрига? Будет ли Люси нужна мятежному лорду, после того как найдет ему продажного аристократа, способного внести разлад между французским королем и кардиналом? Ведь в случае провала его шотландского заговора она может выдать лорда. И выдаст, даже за небольшую сумму! Не лучше ли будет опередить лорда и убрать его посланца с глаз долой?

Риска Люси не боялась. Когда считала, что без него не обойтись, спокойствие овладевало ее душой, слова и движения делались удивительно точными. Покойный герцог Бэкингем мог бы рассказать об этом ее качестве достаточно. Как он ругался и рычал, обнаружив, что на балу, заманив его в укромный уголок, леди Карлайл срезала с его пышного наряда две алмазные подвески из двенадцати, подаренных французской королевой! И он так и не смог понять, когда и как она с дьявольской ловкостью умудрилась это проделать. Люси в полной мере могла гордиться своими тонкими и проворными пальцами!..

— Этот французский дворянин — очень порядочный человек, — сказала миссис Уильямс.

Она не умела читать мысли своей воспитанницы, как слова на бумаге, но хорошо чувствовала ее настроение. Сейчас воспитанница испугана, и ей нужен человек, на которого можно положиться, а старый Джон годен лишь на то, чтобы прислуживать в комнатах и сидеть у дверей.

— Да, он и мне симпатичен, — ответила Люси.

Одеваясь для визита, она вдруг ощутила себя совсем юной девочкой — тринадцатилетней, влюбленной во взрослого пятнадцатилетнего мужчину и готовой хоть три часа вертеться перед зеркалом, лишь бы ему понравиться. Это чувство ее несказанно обрадовало — очень уж не хотелось из молодых и шустрых вертушек переходить в когорту почтенных дам!..

Анри все-таки добрался до оружейника. Старый Баллок встретил лейтенанта, сидя за столом и прихлебывая пиво из огромной кружки. Заказанная дага лежала на столе перед ним.

— О, месье де Голль! — пророкотал оружейник, приветственно поднимая кружку. — Ваш заказ готов в срок. Присаживайтесь! Могу угостить превосходным пивом — мой двоюродный брат Сезар, что живет в Масси, недавно построил пивоварню и время от времени присылает мне бочонок замечательного светлого эля!

— Спасибо, Жан, как-нибудь в другой раз, — вежливо отказался Анри. — Сегодня мне предстоит провести вечер в приличном обществе и со знатной дамой. Думаю, пивной дух — не самое лучшее благовоние для светского салона?

— Ха, месье де Голль! Неужто вы сподобились-таки объясниться с той самой красавицей, о которой рассказывали мне на Рождество?

— Увы, нет, мой друг. Моя нынешняя спутница обласкана самим кардиналом. А я для нее то ли кавалер, то ли телохранитель…

— Ну, тогда дага вам в самый раз! Не ровен час, покусится кто на вашу даму, тут вы их…

— Надеюсь, до этого не дойдет, — покачал головой Анри, забирая оружие и положив вместо него на стол монету в десять экю.

— Это слишком большая плата, месье де Голль, — нахмурился Баллок.

— Ничего. Считай ее авансом на будущее…

— Приятно слышать это от вас, месье!

— До встречи, Жан…

Настроение у Анри явно улучшилось не только от отличной работы оружейника. Насвистывая веселый мотивчик, он по дороге домой завернул в лавку месье Куатерье и купил, как и собирался, две пары перчаток, а, приехав, наконец, домой, обнаружил у себя на постели спящего аббата.

Сменив изгвазданные в дорожной грязи колет, штаны и сапоги, де Голль вытащил из бюро пачку листов с мадригалами и некоторое время пытался их перечитывать, выбирая не совсем уж витиеватые. Однако быстро разуверился в своих оценках стиха и рифмы, плюнул и сунул всю пачку за пазуху. Затем он велел Бернару растолкать гостя, напоить яблочным отваром — первейшим средством от похмелья! — и проводить святого отца до дверей его жилища, а потом отвести коня в конюшню Пале-Кардиналь.

Чем ближе был час встречи с Катрин, тем сумбурнее делались мысли де Голля. Он еще никогда не объяснялся с женщиной, которую хотел повести под венец. Были приключения, были — что греха таить! Но там и речи не шло о свадьбе.

Нужно как-то объяснить, что леди Карлайл — не любовница, а как?.. Нужно оправдаться в сочинении стихов! Катрин очень удивится: как вышло, что он сочиняет мадригалы, а ей еще ни одного не посвятил? И будет права, черт возьми! А правду говорить нельзя, хотя Анри охотнее всего рассказал бы правду.

Он приехал к Люси в полном смятении, хотя старался не подавать вида. Потом, когда он, уже завитой, сидел в гостиной, прибыл поэт Венсан Вуатюр. Это был человек, вхожий к самым знатным господам, он служил старшим чиновником Финансового ведомства и время от времени занимал небольшие должности при дворе. Он и вел себя соответственно: говорил мало, держался с достоинством, но умудрялся иметь при том удивительно простодушный вид. Однако второго такого шутника было еще поискать! Причем шутки были, в отличие от стихов, не очень-то изысканные.

Например, однажды Вуатюр, встретив на улице двух поводырей с медвежатами в намордниках, заплатил им и потихоньку привел зверей в спальню маркизы де Рамбуйе, где она читала, сидя спиной к двери и к ширмам. Медвежата, впервые увидев ширмы, полезли на них. Маркиза обернулась на шум и увидела две страшные морды…

Вуатюр и де Голль раскланялись, при этом прирожденный поэт с сомнением оглядел поэта-самозванца.

Анри насупился. Он представлял, что может думать о нем этот изысканно одетый человек. Привезли чудака в лучший парижский салон, а чудак затеял там ссору с одним гостем, подрался во дворе с другим гостем, потом вообще невесть почему сбежал. Отменная получилась репутация!