Месть старухи - Константин Волошин Страница 43

Такая щедрость даже испугала Габриэлу. Представила, что поднимется, когда обнаружится эта сделка. Но это мало волновало Габриэлу. Она с нетерпением ожидала конца передачи богатств. О другом она не думала, разве что с волнением представляла, как она встретит Хуана, предоставив в его распоряжение такой капитал.

И тут же ужаснулась своим мыслям. С этих пор её голова постоянно переваривала эту ситуацию, и прийти к определённому решению никак не решалась.

* * *

В другом городке, на другом берегу острова, Мира с Пахо оказались в неприятном положении. Её мечты о высшем обществе городка рухнули после мнимого ограбления. Соседи и ближайшие знакомые девочки с недоверием и подозрением отвергали её по другим причинам. Эти бесились от зависти, ломали головы над их доходами, которые неожиданно и незаметно вдруг появлялись в их доме. И яростная работа самой Миры на земле сделала её человеком достаточно низменной даже для таких, как её соседи.

— Сеньорита, вы не должны переживать по этому поводу, — сетовал Пахо. Он действительно переживал за девочку. Сам он был горд тем, как эта кроха боролась за жизнь. С каким остервенением не жалела себя, работая простой крестьянкой! И эта самая нужная работа вдруг унизила его сеньориту!

— Как же, Пахо! Теперь со мной никто не хочет дружить. Едва здороваются. А у меня были такие мечты и надежды! Что теперь со мной будет?

— Ничего не будет, сеньорита! — разозлился Пахо. — Вот приедет сеньор Хуан, и всё изменится. Тогда все они побегут к вам. Да будет поздно. Богородица не допустит такого кощунства по отношению к вам, сеньорита!

— Ох, Пахо! Не напоминай мне о Хуане! Когда ещё он приедет, а я уже сейчас жизни не имею!

— Дон Хуан советовал вам больше читать книги. Вон они у вас давно запылились на полке. А в них мудрость жизни, как сеньор говорил, заключена. И ваша бабушка так же выражалась.

— Что толку в книгах, когда со мной никто не хочет общаться!

— Не всегда так будет, сеньорита Мира! Послушайте старого болвана.

Мира махнула рукой, но ночью ей приснился странный сон. Опять появилась тень, и Мира точно знала, что это бабушка. Зато голос был чётким и ясным. И он произнёс: «Копи мудрость пращуров и станешь большой. Мира! Копи!»

Девочка утром вспомнила сон. Удивление и беспокойство охватили её детскую голову. И ещё в постели ей неожиданно послышался голос Хуана: «Копай глубже, Эсмеральда! Найдёшь клад более ценный, чем золото!»

Мира вздрогнула, оглянулась по сторонам. В светлой комнате никого не было. Лишь на кухне Пахо тихо возился, наверное, с завтраком.

Девочка вскочила на ноги и бегом бросилась искать работу. А в голове с неумолимей настойчивостью стучали молоточки, выстукивая не слова, а понятия.

Она быстро делала все дела, что попадались ей под руки, старалась отвлечься от навязчивых видений и слуховых галлюцинаций.

Пахо поглядывал на Миру с изумлением и беспокойством. Он уже знал, что происходит с девчонкой и боялся спугнуть её своими вопросами.

Лишь вечером, когда ои в молчании ужинали при свете одной свечи, он не утерпел и спросил:

— Девочка, сеньорита! Что вас тревожит весь день? Мне так тревожно.

Мира прожевала кусок, запила настоем и ответила, не поднимая головы:

— Ночью и утром мне привиделся странный сон, или видение. Бабушка и Хуан. Они говорили приблизительно одинаковое. И теперь я путаюсь в догадках.

— Что ж они тебе сказали, милая моя сеньорита?

— Точно не могу вспомнить, Пахо. В общем то, что и ты мне говорил о книгах. О какой-то мудрости, которую надо впитывать. Чертовщина какая-то!

— Не говорите так, сеньорита! Это грех! Но что вы решили?

— Ничего не решила! Всё думаю. А что толку? Была бы бабушка!

— Мне не очень нравится, сеньорита, что вы часто отягощаете свою головку подобными несуразностями. Не опасно ли это?

— Глупости! Лучше скажи, знаешь ли ты какую-нибудь вещунью. Хотелось бы побеседовать с нею. Мне ведь не с кем посоветоваться.

— Никогда не интересовался этим, сеньорита. Твоя бабушка меня сильно пугала. И Ариас постоянно остерегал дона Хуана от неё.

Мира с недовольством посмотрела на негра. Тот опустил глаза.

Вскоре Мира стала выходить к морю. Пахо бурчал недовольно, пытался отговаривать.

— Перестань меня раздражать своими причитаниями! Что не предложу — тебе не нравится! Не сидеть же мне все дни на огороде и копаться в земле! И так больше месяца трудилась до кругов перед глазами. Из-за этого потеряла всех подруг и друзей!

— Значит, то были не подруги и не друзья, девочка. Настоящие друзья не изменяют, не покидают, сеньорита.

— Как ты, Пахо?

— Хотя бы и так. Я обещал дону Хуану заботиться о вас, и я обещание своё выполняю. И не смотрю на разные невзгоды!

— Всё равно, мне хотелось бы иметь подруг. С кем-то я должна играть, разговаривать. Одной никак нельзя, Пахо. И бабушка об этом говорила. Вот я и росла на улице, с детьми. Было так интересно. А потом всё изменилось, словно я стала взрослая и потеряла что-то своё, дорогое и ценное.

Пахо в задумчивости погладил свою реденькую бородку. Он был смущён. В словах девочки он услышал истину. Так ему казалось.

Прошло ещё больше месяца, когда Пахо, будучи на море, привёл грязную оборванную девчонку лет тринадцати. Она была белой, со светлыми волосами и немного смугловатой кожей, облупленной на носу от солнца.

— Откуда ты её привёл, Пахо? — вскочила Мира и с любопытством уставилась на бродяжку.

— Да вот, сидела за теми камнями, сеньорита. Вид её мне показался уж очень подозрительным. Вот и уговорил присоединиться к нам.

— Как тебя зовут, девочка? — подошла ближе Мира.

Та вскинула зеленоватые глаза на Миру, помолчала и всё же ответила:

— Все зовут меня Томаса, сеньорита.

Мира немного замялась. Так звали её маму. И теперь эта девочка с таким же именем. Она оглядела замухрышку. Лицо казалось миловидным, но обветренным, давно не мытым, в царапинах и пятнах. Одежда с трудом прикрывала такое же неприятное грязное и вонючее тело. Да и одеждой трудно было назвать то тряпьё, что висело на ней. Босые заскорузлые ноги не поддавались описанию из-за слоя засохшей грязи. А волосы на голове превратились в мочалку, и цвет их только угадывался.

— Ты чего это такая грязная, Томаса? Хоть в море бы выкупалась. От тебя несёт, как из помойки!

— Всё равно я тут же буду такой же, сеньорита. Чего уж купаться? Да и боюсь я моря. Плавать не умею, а