10. Побег стрелка Шарпа. 11. Ярость стрелка Шарпа - Бернард Корнуэлл Страница 44

– Я не извинюсь, – резко сказал Шарп, – сэр.

Последнее слово вобрало в себя всю дерзость, на которую он только оказался способен.

Лоуфорд снова вспыхнул и опять-таки удержался от немедленной реакции.

– Что ж, – сказал он сухо после короткой паузы, – если не ошибаюсь, вы уже были когда-то квартирмейстером?

– Так точно, сэр.

– Мистеру Кайли занедужилось. Я приму решение, что делать с вами дальше, а пока примите на себя его обязанности.

– Есть, сэр, – без всякого выражения ответил Шарп.

Лоуфорд еще секунду постоял в нерешительности, словно обдумывая, что бы еще добавить, но потом нахлобучил треуголку и отвернулся.

– Сэр, позвольте обратиться, – подал голос Шарп.

Полковник молча обернулся.

– Это касается мистера Айлиффа, сэр. Он славно дрался сегодня. Если будете писать семье, можете так и сказать.

– Жаль только, что его уже нет, – с горечью заметил Лоуфорд и вышел из палатки, сделав Ноулзу знак следовать за ним.

Форрест вздохнул:

– Почему не извиниться, Ричард?

– Потому что он, черт его дери, чуть не положил половину моей роты.

– Я это знаю. И полковник тоже знает. И мистер Слингсби знает. И ваша рота знает. Проглотите обиду и возвращайтесь к своим ребятам.

Шарп качнул головой и ткнул пальцем вслед ушедшему Лоуфорду:

– Он хочет от меня избавиться. Хочет запихнуть на мое место этого своего родственничка.

– Лоуфорд вовсе не хочет от вас избавляться. – Форрест вздохнул. – Думаете, он вас не ценит? Ценит. И прекрасно понимает, что лучшего командира для стрелков не найти. Но ему надо продвинуть Слингсби. Семейное дело, вы же понимаете. Жена хочет, чтобы он позаботился о Слингсби, а жены, как вам хорошо известно, если чего-то хотят, то всегда это получают.

– Он хочет от меня избавиться, – уперся Шарп, не желая прислушиваться к доводам рассудка. – И даже если я сейчас извинюсь, он рано или поздно найдет к чему придраться, так что уж лучше уйти сейчас.

– Только далеко не уходите, – улыбнулся майор.

– Это еще почему?

– Мистер Слингсби выпивает, – негромко сказал Форрест.

– Вот как?

– Да. И выпивает крепко. Пока держится, надеется, что в новом полку сможет начать с чистого листа, но я за него боюсь. У меня самого была такая же проблема, Ричард, хотя, надеюсь, вы не станете об этом распространяться. Подозреваю, старые привычки в конце концов возьмут верх и мистер Слингсби сорвется. Такое с большинством случается.

– С вами же не случилось.

– Пока нет. – Форрест улыбнулся. – Вы все-таки подумайте. Пары слов в качестве извинения вполне достаточно. Не так уж и трудно, а? И все забыто.

Ну уж нет, скорее в аду выпадет снег, подумал Шарп. Нет, он извиняться не станет.

Вот так Слингсби получил роту.

Майор Феррейра прочитал полученное от брата письмо уже после того, как французское наступление окончательно захлебнулось.

– Ему нужен ответ, сеньор, – сказал доставивший послание Мигель. – Одно только слово.

Над склоном, где остались лежать десятки французов, еще кружился, свиваясь в тонкие нити, пороховой дым. Победа осталась за союзниками, но Феррейра знал: пройдет совсем немного времени и противник обнаружит дорогу, идущую в обход северного края хребта. Или, может быть, победители, желая закрепить успех, устремятся вниз, чтобы атаковать неприятеля в долине? Впрочем, пока никаких намеков на это он не заметил. Адъютанты не разносили генералам новые приказания. Солдаты отдыхали. И чем дольше выжидал Веллингтон, тем больше времени было у французов, чтобы поднять брустверы и приготовиться к обороне. Нет, решил майор, сражение окончено, и лорд Веллингтон, скорее всего, уже принял решение: отойти к Лиссабону и предложить неприятелю еще одну битву на подступах к столице.

– Одно слово, – напомнил Мигель.

Феррейра кивнул.

– Sim, – сказал он, сделав непростой и нелегкий выбор.

Произнеся это слово, означавшее согласие, майор повернул коня и поскакал на север, мимо отдыхающей после победы пехотной дивизии, мимо ветряной мельницы, каменные стены которой испещрили оставленные пулями отметины, и далее, вдоль невысоких деревцев на северной оконечности хребта. Никто не обратил на него внимания. Майора знали как разведчика-одиночку, а кроме того, на холмах Карамулы, к северу от хребта, расположилась португальская милиция и офицер вполне мог отправиться на позиции соотечественников.

И все же, хотя отлучка из армии и выглядела вполне невинной и объяснимой для человека его положения, сердце майора сжималось от страха. Его будущее, будущее всей его семьи зависело от того, как развернутся события в следующие несколько часов. Педро Феррейра унаследовал немалое состояние, но сам не сделал ничего, чтобы его приумножить. Предприятия, в которые он вкладывал деньги, безнадежно провалились, и лишь возвращение брата позволило восстановить растраченное богатство. Приход французов означал новую опасность, и теперь майор рассчитывал, образно выражаясь, сменить лошадей, перескочить из патриотического седла в другое, французское, но сделать это тайно, чтобы никто ничего не узнал. Только так он мог сохранить имя, состояние и обеспечить семье будущее.

Путь занял три часа. Было уже за полдень, когда майор повернул на восток и стал подниматься на высокий холм. Португальская милиция, охраняющая дорогу у северного края хребта, осталась далеко позади, никаких кавалерийских патрулей, ни британских, ни португальских, здесь не предполагалось, но Феррейра все же перекрестился и прочитал про себя короткую молитву. Только бы не заметили свои. Да, он по-прежнему думал о португальско-британской армии как о своей, потому что был патриотом, только вот какой толк от нищего патриота?

На вершине холма Феррейра остановился и стоял довольно долго, пока не удостоверился, что его заметил конный французский разъезд. Он медленно двинулся навстречу ему по длинному восточному склону,