Ватажники атамана Галани - Владислав Викторович Хапров Страница 44

— Приведи их.

Слуга вышел и вскоре вернулся с прекрасной юной девушкой со светлыми волосами, заплетёнными во множество тонких косичек, а так же сопровождавшими её местным чабаном и косматым гяуром, умевшим кое-как изъяснятся по-персидски, которому караульные сгоряча разбили в кровь губу и поставили под глазом большущий синяк.

— Кто ты, дитя моё, — ласково спросил Мухаммад-хан, залюбовавшись красотой девушки и сразу позабыв про усталость.

Косматый гяур стал переводить сказанное на русский.

Красавица вдруг бухнулась на колени и зарыдала.

— Спаси меня господин от этих ужасных шайтанов. Меня зовут Гольшат. Я родом из Казани. Мои предки когда-то были в родстве с касимовскими ханами. Мой отец недавно умер, оставив мне большое наследство и я решила совершить паломничество по святым местам. Со мной слуга и переводчик Василий. Он русский, и хоть ещё не решился принять истинную веру, опасаясь мести соотечественников, но предан мне всей душой. А это Гасан — наш проводник.

Мы были в Шемахе, когда напали казаки. Всё наше имущество осталось там и наверняка попало в руки разбойников. Мы едва успели бежать перед началом штурма.

— Теперь тебе нечего боятся, дитя моё. Ты под моей защитой, — самонадеянно заявил беглярбег, разглядывая скрывавшуюся под богатым татарским нарядом маленькую упругую грудь и предаваясь сладострастным мечтам. — Скажи мне, сколько этих разбойников, как они вооружены и кто ими командует.

— Разбойников не больше тысячи, господин, — робко заговорила Гольшат. — У них есть огромная пушка, один выстрел из которой может уничтожить целый отряд. Это не преувеличение. Я сама видела. Командует ими страшный человек, не ведающий жалости. Его лицо обезображено сабельным шрамом и зовут его, как мне сказали, атаман Галаня.

Она ещё долго отвечала на вопросы беглярбега. Подробно рассказала, как казаки с помощью чудовищной пушки проломили стены города и учинили резню и грабёж, которые она наблюдала из укрытия в горах. Рассказала, как храбро сопротивлялись немногочисленный гарнизон и ополченцы. Как был сдан шахский дворец. Девушка говорила толково, не сбиваясь, показав при этом неплохое знание военного дела, чем вызвала восхищение правителя Ширвана, который, как человек просвещённый, весьма ценил и женскую красоту, и женский ум.

Беглярбег велел своему слуге дать беженцам тёплые одеяла из верблюжьей шерсти, накормить их, а так же объявить солдатам, что если кто причинит девушке и её спутникам какой либо вред, будет отвечать за это лично перед ним, Муххамад-ханом.

— Как я смогу отблагодарить тебя, мой господин, за твою доброту к бедной сироте!? — порывисто воскликнула Гольшат.

— Я вижу ты девушка неглупая и весьма начитанная, — сразу же откликнулся беглярбег. — А что может быть лучше ужина за приятной беседой с образованным человеком. Останься со мной этим вечером, скрась мою одинокую трапезу.

— С великой радостью, — покорно ответила Гольшат.

— Извини, пища будет скромная, походная. Вот если бы мы были у меня во дворце… Эх… Да что там говорить…

А сейчас иди, дитя моё. Наступает время молитвы. Возвращайся через час. — Тут беглярбег удивил всех нас, бегло и почти без акцента заговорив на русском. — Можешь не брать с собой толмача. Его персидский оскорбляет слух. Я не плохо говорю по-русски, умею по-французски и по-английски. И даже знаю несколько слов по-татарски.

Гольшат согласно кивнула. Слуга беглярбега расстелил циновку, правитель Ширвана опустился на неё и обратился лицом к Мекке.

Выйдя из шатра, мы смогли наблюдать удивительное зрелище. Две тысячи человек во главе с магометанским попом, сев на корточки, и сложив рядом своё оружие, ревностно возносили к небу молитвы. И даже часовые, вместо исполнения своего долга, занялись восхвалением Аллаха и Магомеда.

По окончании молитвы, мы устроились среди недобро посматривавших на нас кызылбашей. Какой-то человек принёс лаваши, сыр, сушёные финики, немного жареной баранины и турку с остывшим кофе. Он тут же скрылся, не проронив ни слова. Мы разожгли костёр, подогрели кофе, подкрепились. Вечерами в горах становится холодно. Мы укутались в одеяла из верблюжьей шерсти. Это согрело наши тела, но не смогло унять внутреннюю дрожь.

Замысел Галани грозил всем нам верной смертью. Узнав о том, что беглярбег собирается отрезать ему путь к отступлению, атаман решил убить правителя Ширвана. Он рассудил, что лишившись командующего, войско на некоторое время погрузиться в хаос безвластия, раздоров и дезертирства. Этого времени должно хватить, чтобы добраться с тяжело нагруженным караваном до побережья.

Гасан знал в этих горах каждую тропинку и по одной из них вывел нас к лагерю персидского войска. Лошадей мы оставили неподалёку в горах вместе с тремя сопровождавшими нас казаками.

Меня успокаивало лишь одно. Галаня бы ни за что не послал свою зазнобу на верную смерть. Я подумал, что татарка и впрямь может быть колдуньей, как о ней говорят, и потому способна выпутаться даже из самого безнадёжного положения. Как легко и быстро она охмурила беглярбега. А ведь тот явно не был слабовольным глупцом.

«Тут без колдовства не обошлось», — подумал я. И сразу спохватился. Я всегда считал себя человеком просвещённым и не подверженным древним суевериям.

Гольшат в отличии от нас с Гасаном была спокойна, даже беззаботна. Уходя в шатёр беглярбега, она шепнула мне:

— Не спите и будьте готовы в любой момент уносить ноги.

Унести ноги, пока их не поотрывали, было единственное, о чём я мечтал.

Лагерь быстро погрузился во тьму. Вокруг нас вповалку спали кызылбаши. Мы же с Гасаном лишь притворялись спящими. Благо страх и крепкий кофе вышибли из нас даже дух Морфея.

В это время беглярбег Ширвана ужинал с красивой и коварной любовницей атамана Галани. После того, как было подано последнее блюдо, он запретил слугам входить к нему до самого утра. Стоявшие в карауле у шатра солдаты видели, как через некоторое время там погасли светильники. Затем начали доноситься сладострастные женские вздохи и стоны.

Уже за полночь из шатра выскользнула закутанная в плащ фигурка. Караульные преградили ей дорогу, но девушка показала им золотой перстень с печаткой, ещё недавно красовавшийся на среднем пальце Мухаммад-хана. Перстень этот, как было известно любому в Ширване, наделял того, кто его носил почти неограниченной властью. Всякий человек, проживающий на подвластных ширванскому губернатору землях, будь то простой крестьянин, городской судья или военачальник, должен был подчинятся обладателю сего перстня беспрекословно, иначе его ждала суровая кара. Перстень давался беглярбегом только самым доверенным людям для выполнения наиболее важных поручений. Увидев этот знак