Жизнь в древнем Риме. Повседневная жизнь, тайны и курьезы - Альберто Анджела Страница 44

Помещения огромных размеров, кругом снует народ, в ушах гулко отдаются голоса и выкрики судебных чиновников. Как тут не растеряться! Главное, непонятно, куда идти.

Кажется, что входишь в храм: внутреннее пространство, как и у наших соборов, могучими пилястрами разделено на пять длинных нефов-проходов. Центральный – самый широкий, с высоченным потолком под три этажа, с громадными окнами наверху, через которые освещается помещение. Благодаря умелому использованию для стен и пилястров светлых пород мрамора солнечные лучи многократно преломляются, создавая приятный рассеянный свет.

Под строительством «подписались» известнейшие персонажи римской истории: сооружение базилики было начато Юлием Цезарем и завершено при Августе. А под ногами у нас находятся остатки дома Сципиона Африканского.

В громадном (82 на 18 метров) центральном зале с самого утра обосновались знаменитые центумвиры, коллегия судей, заседающих в базилике Юлия. Они ведают гражданскими делами, и их не сто, как можно заключить из названия[24], а сто восемьдесят.

Здесь происходили великие процессы, на время которых главный зал заседаний превращался в арену правовых баталий. В данный момент здесь проходят дела мелкой и средней значимости, и ради экономии времени слушания ведутся параллельно. Сверху спущены тяжелые портьеры, и вместе с деревянными перегородками они делят просторный центральный неф на четыре зала судебных заседаний. Центумвиры тоже разделились на четыре группы. Как проходят процессы в древнеримском суде? Заглянем в один из «залов»…

Два процесса в римском суде

В глубине зала находится кафедра, где расположился претор – председатель заседания. По бокам от него сидят сорок пять центумвиров. Напротив них на деревянных скамьях вместе с друзьями, родственниками и адвокатами разместились истец и ответчик. Нам с трудом удается разглядеть выступающего сейчас адвоката – за спинами участников слушаний собралась толпа зрителей – простой люд, обожающий следить за прениями в залах судебных заседаний как за увлекательным спектаклем. Тут самые обыкновенные люди, мужчины, женщины, старики. За нашей спиной тоже скопились зрители, они устроились, кто где сумел, даже за пределами зала, между пилястрами «малых» нефов базилики. И даже над нами, на верхнем этаже. Почему здесь такое столпотворение?

В Риме давно уже вошло в обычай обращаться к судье из-за малейшего спора. К примеру, сегодня здесь обсуждают кражу нескольких коз.

Как и в современной Италии, римское правосудие не справляется с потоком исков, их со временем накапливается все больше и больше. Уже при Веспасиане, как отмечал Светоний, «списки процессов удлинились неимоверно, потому что к неразрешенным тяжбам добавились новые». Не прими Веспасиан определенных мер, добавлял все тот же Светоний, «тяжущимся едва хватило бы целой жизни, чтобы дождаться окончания процессов».

Другой «современный» аспект Рима времен цезарей – как раз «зрелищность» правосудия. Как у нас сюжетам из криминальной хроники отводится немало места в газетах и телевизионных программах, так и в императорском Риме публичные слушания «собирают широкую аудиторию». И судя по столпотворению в этих залах, «рейтинг популярности» у них высок… Пожалуй, правильнее было бы говорить не о публике, а о самых настоящих «свидетелях».

В базилике жарко и душно. Почти все вокруг истекают потом. И все же никто не уходит, все буквально «прилипли к экрану». Адвокат говорит в защиту потерпевшего. Его выступление, с утрированными театральными жестами, смахивает на игру актера немого кино. Однако его выразительная мимика, кажется, не вызывает никакого интереса у присутствующих центумвиров. Кто-то глядит в пустоту застывшим взглядом, кто-то тихонько переговаривается, один занят выдергиванием волос из ноздрей, другой уже клюет носом и вот-вот уснет вслед за соседом, издающим громкий храп. Претор смотрит на бегущие по небу облака, прищурив глаз, чтобы лучше разглядеть их сквозь рамы.

Публика уже заметила полную несостоятельность адвоката. Многих она забавляет, тут и там начинают слышаться смешки. Единственный, кому не до смеха, – это потерпевший, приезжий с решительными чертами лица, привыкший к работе в поле и к прямоте в отношениях. Когда один из центумвиров засыпает, склонив голову на плечо соседу, он не выдерживает. Не в силах больше слушать нудные речи адвоката, цитирующего великих мужей древности, он резко перебивает его: «Не о насилии, не о кровопролитии, не о яде – я сужусь о трех козах! И утверждаю, что сосед украл их у меня. Судья ждет доказательств, а ты толкуешь о битве при Каннах и Митридате и разглагольствуешь о гневе карфагенян… Надрывая голос и размахивая руками, ты твердишь о Сулле, Марии и Муции. Ну же, Постум, расскажи о моих трех козах!!!» Весь зал взрывается шумным смехом. Адвокат лишился дара речи. Судьи смеются, спящий старик проснулся, облака забыты. Возможно, потерпевший своей речью спас дело. Человек в углу сидит и записывает происходящее… Благодаря ему слова, сказанные простым крестьянином, пройдут сквозь века и вызовут улыбку у нас с вами…

Внезапно в зале раздается шум, за ним следует рукоплескание и свист. В соседнем зале за тяжелой портьерой и деревянными перегородками какой-то адвокат «забил важный гол». Все замолкают. Даже центумвиры и претор. Пауза – и адвокат в соседнем зале продолжает защитную речь. Его глубокий баритон завораживает, как голос актера в театре, он без труда преодолевает тонкий барьер, разделяющий два зала, заглушая участников процесса о трех козах.

Люди переглядываются. Кто это? Никто не знает. Наконец всплывает имя. Так это же настоящий «трибун форума», запоминающийся своими речами! Нет сомнений: по соседству начался гораздо более увлекательный процесс. И словно как при пожарной тревоге, по толпе прокатывается волна, и люди из задних рядов стремительно покидают зал, пытаясь втиснуться в соседний. Зрители «переключили канал»…

Последуем и мы за ними. Соседний зал битком набит людьми. Адвокат – мужчина приятной наружности, с курчавыми волосами и прямым взглядом. Он прервался, чтобы глотнуть горячей воды, а затем бросил суровый взгляд на центумвиров, словно вынося им приговор, и на клепсидру (водяные часы), стоящую на столе. Каждому адвокату отводится ограниченный отрезок времени. А именно – адвокат может просить клепсидру до шести раз. Она отмеривает двадцать минут, следовательно, всего в распоряжении адвоката два часа. Разумеется, ситуация меняется от слушания к слушанию, зачастую судьи снисходительны и дают больше времени, в зависимости от значительности дела и вызываемого им интереса. Надо сказать, что нередко заседания, начавшись ранним утром, заканчиваются лишь на закате.

Адвокат указывает пальцем на пару, незаконно лишенную внушительного наследства. Первые же его слова поражают всех, как метко пущенные стрелы. Он делает паузу и с рассеянной улыбкой на губах делает несколько шагов, словно подыскивая нужные слова. Найдя их, он резко