Николай Энгельгардт - Граф Феникс Страница 45

– Вы складно рассказываете, господин Калиостро, – сказал Потемкин. – Но мы не достигли той степени совершенства, чтобы пренебрегать земными сокровищами. Напротив, мы их собираем, ими любуемся, хотим ими обладать. Но если сокровища морей и недр земных вы можете только видеть, а достать их сюда, на поверхность, не можете, то мы, преданные суете, этим не удовлетворимся: что толку, когда видит око, да зуб неймет?

– Вы ошибаетесь, князь. Драгоценные клады охраняют великие и могучие духи. Кто сумеет подчинить себе этих духов, тому они принесут все, что он потребует. Но дело в том, что достигший такого совершенства, чтобы ими повелевать, в силу этого презирает злато и перлы, всякую роскошь и прелесть как смрадную грязь. Поэтому никогда не потревожит скрытые богатства.

– Безвыходное положение! – насмешливо заметил князь. – А жаль. То-то камешки можно было бы надевать на ручки и шейки прелестных.

– Если око господина Калиостро во все места, где лежит благородный металл, проникает, – сказал полковник Бауер, – то, не тревожа Атлантиды, духов, стерегущих сокровища океанов и пещерных старцев, не согласится ли он поискать где-либо поближе?

– Многочисленные клады действительно зарыты в окрестностях здешней столицы, – спокойно отвечал Калиостро. – Извлечь их нетрудно, но у меня на это совсем нет времени. Должен исцелять души и тела страждущих, а не потворствовать жадности сбитых с толку простаков. Тем более, что эта жадность – ничем неутолимая и ненасытимая бездна. Но дабы слова мои не считались хвастовством без соответствующих дел, готов продемонстрировать опыт, чтобы доказать некоторую власть свою над благородными металлами.

– Прекрасно, господин Калиостро! – торжествуя, что поймал магика на слове, сказал полковник Бауер. – Оставим и клады. Не будем извлекать сокровищ, нам не принадлежащих. Но вы говорите, что взор ваш во все те места проникает, где благородный металл хранится?

– Говорю, – отвечал магик.

– Так укажите нам, где находится серебряная посуда его светлости, похищенная недавно, и, несмотря на все старания даже искуснейших сыщиков, так до сего дня не найденная.

ГЛАВА XXXIV

Магическое духопризвание

– Отлично придумано! – сказал Потемкин, одобрительно кивая Бауеру и потирая руки от удовольствия. – Пусть отыщет мою посуду, и довольно для доказательства его искусства. Задача для того, кто в недра земли и в глубь морей взором проникает, казалось бы, и не хитрая. Однако сам господин Шешковский не мог пропажу найти. И в Москве у Архарова справлялись. А он все знает. Нет и нет! Искали у генерала Зорича в Шклове! Искали в Вильно! Точно сквозь землю провалилось. Отыщите нам эту пропажу, господин Калиостро, и мы большего от вас не потребуем.

Казалось, Калиостро был в сильном смущении. Он не проронил ни слова. Полковник Бауер толкнул локтем домашнего доктора.

– Что же, господин Калиостро? Мы ждем вашего ответа, – выражая нетерпение, сказал Потемкин.

– Такое предложение иже моего достоинства, – ответил наконец Калиостро.

– Почему? – возразил Потемкин.

– Отыскивать краденое даже народные колдуны умеют. Неужели ваша светлость желают, чтобы потом сказали: с ними был тот, кому открыты высшие тайны мудрости, но они не захотели испить от чистейшего источника истины, они его краденое серебро искать заставляли!

– Э, господин Калиостро, вы от испытания уклоняетесь! – сказал Потемкин. – Что потом будут говорить, то никак меня не волнует. Или найдите нам серебро, или спать пойдем.

– Хорошо. Я согласен, – сказал Калиостро. – Как ни ничтожно то, что от меня требуют, я исполню. Но с таким условием, чтобы третья часть стоимости найденного была обращена на благотворительные дела.

– Согласен и я, – подтвердил Потемкин. Калиостро важно подошел к Эммануилу и погладил ребенка по головке.

– Дитя, – сказал он, – и ты будешь со временем великим человеком! Поди, любезный ребенок, ты увидишь нужные нам вещи.

С этими словами Калиостро зажег на столике две свечи, где стояла кристальная сфера, и, поставив перед ней Эммануила, положил пред ним лист бумаги. Затем вокруг стола и ребенка установил ширмы.

Окончив эти приготовления, магик начертил мечом круг и поставил в нем всех присутствовавших.

– Покорнейше прошу вашу светлость и вас, княгиня, и вас, князь, и вас, и вас принять условие, чтобы во время магических действий никто из этого круга не выходил и защитной черты не переступал, – сказал магик. – В противном случае с нами могут приключиться великие несчастья. Ибо при всяком духопризвании по повелению доброго начала злые духи бывают в смятении и нарочито вьются вокруг заклинателя, желая ему и всем присутствующим навредить. Магический круг связывает их, и они лишаются возможности действовать. Так, прошу сохранять полнейшую тишину.

– Ах, у меня ноги похолодели от страха! – прошептала Улыбочка и обессиленная оперлась на руку дяди.

Но Ковалинская не выражала никакого волнениях и черные глаза ее следили за всеми действиями магика, сохраняя мрачное, оскорбленное выражение.

Калиостро начал заклинание, произнося непонятные для присутствующих слова. При этом он делал выпады мечом, сильно притопывая, и чертил в воздухе знаки.

Высокая тиара магика и колышущаяся мантия в сочетании с движениями рук и меча образовали странную рогатую тень на стене, метавшуюся вместе с ним. Лунный свет голубыми лучами наполнял покой. В окна были видны спящие парки, деревья, аллеи, куртины, лужайки с белевшими статуями, тихие воды прудов и каналов. Все настраивало воображение на чудеса.

Между тем Калиостро зажег маленькую свечку и в ее пламя бросил щепотку порошка. Произошел легкий взрыв, и образовалось облако ароматического дыма. Магик взмахнул мечом и быстро обошел стоявших в кругу. Дым волнистыми струями тянулся за ним, расползаясь и принимая странные формы. В самом деле казалось, что это вьются покорные духи, не смея проникнуть за начертанный круг. В то же время, возможно, от прилива крови, вызванного волнением, зазвенела у всех в ушах странная мелодия, бесконечно тягучая и переливающаяся вокруг одной какой-то ноты. Сладкая боль и неизъяснимый восторг желания наполнили сердца присутствующих. Они были уже во власти магика.

Калиостро стал перед ними и, поднимая крестообразную с кристальной призмой рукоятку меча, поклонился на четыре стороны света. Затем громко воззвал:

– Именем моего мастера и учителя, Великого Кофта, повелеваю тебе, избранное в духовидцы дитя, открыть чистое сердце и невинные очи и посмотреть на то, что перед тобой, и сказать нам все, что является тебе! Скажи, смотришь ли?