Пьер Бенуа - Атлантида Страница 45

Вот номер 53, последний. 54-м будет Моранж. 55-м буду я. Через полгода или, может быть, через восемь месяцев,не все ли равно, впрочем, когда, — меня водрузят в этой нише, и я буду там стоять призраком без очей, с мертвой душой, с туго набитым, как у чучела, телом…

Вскоре мое странное состояние достигло своих крайних пределов: меня охватила экзальтация, делающая человека доступным для самоанализа… Что за ребячество! Обнаружить свои чувства перед чернокожей маникюршей! Моранж… Моранж возбудил во мне ревность! Но почему я не ревновал, в таком случае, ко всем тем, которые будут с нею потом и заполнят один за другим черный круг всех этих пока еще пустых ниш?.. Моранж, я знал, находился в ту минуту с Антинеей, и при мысли о том, что он наслаждался, душа моя наполнялась горькой и великой радостью. «Но наступит вечер, — думал я, — когда, через три или четыре месяца, в этот зал войдут бальзамировщики. Ниша номер 54 примет в свое лоно предназначенную ей добычу. После того, белый туарег подойдет ко мне. Я вздрогну от несказанного восторга. Он коснется моей руки. И придет мой черед — войти в вечность через забрызганную кровью дверь любви».

Когда я, очнувшись от своих размышлений, добрался до библиотеки, наступившая ночь уже сливала в одно темное пятно тени находившихся там людей.

Я увидел Ле-Межа, пастора, гетмана, Агиду, двух белых туарегов и еще несколько человек, с оживлением что-то обсуждавших.

Удивленный и даже немного встревоженный тем, что все эти люди, столь мало симпатизировавшие обыкновенно друг другу, вдруг оказались вместе, я подошел поближе.

Произошло событие — невиданное, неслыханное, — и оно-то привело в смятение всех обитателей горы.

Разведчики обнаружили на западе, в Адрар-Ахете, двух испанских путешественников, ехавших со стороны Рио де Оро.

Сегейр-бен-Шейх, получив это сведение, уже готовился выступить им навстречу.

И вдруг, только что ему передали приказание ничего не предпринимать.

Сомневаться больше не приходилось.

В первый раз Антинея полюбила.

XV. ПЕЧАЛЬНАЯ ПОВЕСТЬ ТАНИТ-ЗЕРГИ

— Рр-рау, рр-рау…

С трудом стряхнул я с себя полусон, в который мне удалось, наконец, погрузиться, медленно полуоткрыл глаза — и вдруг быстро откинулся назад.

— Рр-рау…

В двух футах от моего лица я увидел желтую, покрытую темными точками, морду Царя Хирама. Гепард присутствовал при моем пробуждении, не проявляя, впрочем, к этому зрелищу большого интереса, так как он немилосердно зевал; его темно-красная пасть, в которой сверкали чудесные белые клыки, лениво раскрывалась и замыкалась.

В ту же минуту я услышал громкий смех.

Хохотала маленькая Танит-Зерга. Она сидела на корточках на подушке дивана, служившего мне ложем, и с любопытством наблюдала за моей очной ставкой со зверем.

— Царю Хираму было скучно, — сочла она необходимым дать мне объяснение, — и я привела его сюда.

— Очень хорошо, — сердито пробормотал я. — Но скажи, пожалуйста, разве нет другого места, где он мог бы рассеять свою тоску?

— Он теперь одинок, — сказала крохотная женщина."Они» его прогнали, потому что, прыгая и играя, он производил шум.

Эти слова напомнили мне о событиях вчерашнего дня.

— Если ты желаешь, я его уведу, — предложила Танит-Зерга.

— Нет, оставь его.

Я с симпатией взглянул на гепарда. Нас сближало общее несчастье.

Я даже погладил его по выпуклому лбу. Царь Хирам выразил свое удовольствие, потягиваясь во всю длину своего могучего тела и выпуская свои огромные янтарные когти.

Циновка, лежавшая на полу, испытывала в ту минуту невыносимые страдания.

— Гале тоже тут, — заметила миниатюрная смуглянка.

— Гале? Это еще кто?

В то же мгновенье я заметил на коленях у Танит-Зерги какое-то странное животное, величиною с большую кошку, 155 с плоскими ушами и продолговатой мордой. Его серая бледная шерсть казалась грубой и шероховатой.

Зверь смотрел на меня своими маленькими забавными глазами, отливавшими розоватым светом.

— Это мой мангуст, — пояснила Танит-Зерга.

— Скажите, пожалуйста, — заметил я раздраженным тоном. — И это все?

У меня был, вероятно, такой сердитый и, вместе с тем, смешной вид, что Танит-Зерга начала хохотать. Засмеялся и я.

— Гале — мой друг, — сказала она, становясь снова серьезной. — Я спасла ему жизнь. Он был тогда совсем маленьким. Я когда-нибудь расскажу тебе об этом. Посмотри, какой он славный.

С этими словами она положила мангуста ко мне на колени.

— С твоей стороны очень мило, Танит-Зерга, что ты пришла меня навестить, — медленно произнес я, проводя рукой по спине зверька. — Который теперь час?

— Десятый. Видишь — солнце уже высоко. Дай-ка я опущу штору.

В комнате стало темно. Глаза Гале сделались еще розовее, а у Царя Хирама они стали зелеными.

— Это очень мило с твоей стороны, — повторил я, упорно преследуя одну мысль. — Ты, я вижу, сегодня свободна. Еще ни разу ты не приходила ко мне так рано.

По челу маленькой женщины скользнула легкая тень.

— Да, я, действительно, свободна, — ответила она почти жестким тоном.

Я посмотрел на Танит-Заргу более внимательным взглядом. Впервые я заметил, что она была красива. Ее распущенные -по плечам волосы были скорее волнистыми, чем курчавыми. Ее черты отличались замечательной правильностью: прямой нос, маленький рот с тонкими губами, капризный подбородок. Цвет ее лица имел темный, но не черный оттенок. Гибкое и тонкое тело ее совершенно не напоминало те отвратительные куски жирного мяса, в которые превращаются обыкновенно живущие в довольстве туземные женщины.

Широкий медный обруч охватывал ее лоб и волосы тяжелой повязкой. На руках и ногах у нее блестели четыре, еще более широкие, браслета. Весь ее туалет заключался в тунике из светло-коричневого шелка, с глубоким вырезом и желтым суташем. Она казалась живой фигурой из бронзы и золота.

— Ты из племени сонраев, Танит-Зерга? — тихо спросил я.

Она ответила, не без грубоватой гордости: — Да, я из племени сонраев.

«Странное существо», — подумал я.

Мне стало ясно, что был пункт, на который Танит-Зерга не позволит направить наш разговор Я вспомнил ее почти страдальческий вид, с каким она сказала, что «они» прогнали Царя Хирама, напирая с особенной силой на это слово.

— Да, я из племени сонраев, — повторила она. — Я родилась в Гао, на Нигере, в древней столице моего народа. Мои предки царствовали в великом Мандингском государстве. Если я здесь рабыня, то не следует меня за это презирать.

В комнату врывались солнечные лучи, при свете которых Гале, сидя на своих задних лапках, чистил передними свои блестящие усы, а Царь Хирам, развалившись на цыновке, крепко спал, испуская от поры до времени жалобное ворчание.