Фредерик Марриет - Многосказочный паша Страница 45

Без долгих рассуждений я поклялся исполнить его завещание, и капитан написал духовную, в которой отказал мне судно и груз, и прочитал ее во всеуслышание. Он умер два дня спустя. Мы зашили его в парусину и бросили в море. Хотя тогда было безветрие, вскоре подул ветер, который, постоянно усиливаясь, превратился, наконец, в ураган.

Мы были принуждены подобрать все паруса и оставить корабль на произвол ветра. Несколько дней носило нас по волнам, и по расчетам находились мы теперь посреди Атлантического океана, в малопосещаемой области. Погода стихла, и мы снова подняли паруса. К крайнему удивлению заметил я многих морских птиц, которые редко удаляются далеко от берегов, тогда как по расчетам находились мы от земли почти на тысячу миль. Я не оставил их без внимания, и когда солнце зашло, заметил, что они держались юго-востока.

А так как мне очень хотелось открыть какую-нибудь до сих пор неизвестную землю, то и правил я в продолжение всей ночи в том направлении, и на другой день увидели мы прямо против нас остров. По-видимому, он был от десяти до пятнадцати миль в длину, возвышался над морем и имел овальную форму; я очень хорошо знал, что его нет ни на одной карте. Я решился исследовать его и бросил якорь в одном маленьком заливе. Мы заметили несколько домов, которые доказывали, что остров населен, хотя не было ни малейших следов укреплений или пушек.

Мы не успели еще подобрать паруса, как с земли спустили бот, который шел прямо на нас. Он скоро приблизился, и мы немало удивились странному его устройству и людям, бывшим на нем.

То был широкий катер, испещренный прекрасной резьбой и прелестно обложенный золотом. В корме его был флаг с белым полем, посреди которого был вышит золотом фонтан. Трое человек, сидевших в лодке, особенно рулевой, были одеты в дорогие, шитые золотом платья. Но что всего более изумило нас: цвет лица их был светло-синий, глаза их были черными, а волосы — лоснящиеся, каштановые.

Старший из них взошел на палубу, заговорил со мной на чистом португальском языке и спросил, понимаю ли я этот язык.

Я отвечал утвердительно, после чего он пригласил нас именем короля на остров. Он расспрашивал меня об экипаже, есть ли у нас больные и о многом другом и записывал ответы кусочком киновари на золотой дощечке.

Ответив на все вопросы, узнал я от него следующее, Остров был населен экипажем одного корабля, находившегося под началом Васко да Гама, который на обратном пути из Ост-Индии, с грузом восточных произведений и некоторыми из жителей новооткрытых земель, был разбит и принесен к острову. Этот плодородный и богатый всеми дарами природы остров был золотой жилой, и жители, по недостатку неблагородных металлов, были принуждены делать и самые обыкновенные сосуды из золота. Но величайшая достопримечательность острова — это источник, бивший фонтаном, у подошвы горы. Вода этого фонтана прекрасного цвета, продолжает жизнь тех, кто пьет ее, и остров в честь фонтана прозван Островом золотого фонтана.

Островитянин присовокупил, что они триста лет назад, прибыв на этот остров, были различных наций и цветов, но климат и употребление чудесной воды произвели в продолжение этого времени перемену в цвете лица, который у всех одинаков, исключая женщин, которые не так темны, как мужчины.

Мало кораблей посещали остров, и люди, бывшие на них, почти всегда оставались жить на острове, и потому-то он до сих пор неизвестен; король очень благоволит чужестранцам и всегда принимает их в своем дворце, находящемся на том самом месте, где был фонтан.

Он заключил рассказ просьбой следовать за ним и засвидетельствовать свое почтение королю и уверял, что его величество, если мы захотим оставить остров, ьероятно, позволит нам взять с собой металла, который так драгоценен в других землях и очень мало ценится у них, столько, сколько вместит в себя наш корабль.

Признаюсь, я был очень обрадован этим известием. Я считал уже счастье свое обеспеченным и поспешил последовать за посланным, который объявил, что я навлеку на себя немилость короля, если не позволю следовать за собой во дворец и моему экипажу. А так как всем на корабле после услышанного чрезвычайно хотелось побывать на земле, и посланный уверял меня, что ветер никогда не достигает губы, которая находилась в подветренной стороне острова, го я и позволил оставить корабль всем, исключая двоих.

Мы пристали к берегу и приблизились к одной деревне, и как велико было наше изумление, когда мы заметили, что даже корыта для свиней, колья, плетни — словом, все предметы, которые могут быть сделаны из металла, были из чистого золота. Но мы не имели Достаточно времени осмотреть все, потому что в этот момент подъехало к нам несколько саней, запряженных быками.

Мы сели, и животные побежали галопом в гору, и менее чем в два часа достигли мы королевского дворца. Это было обширное строение, в архитектуре которого не было ничего замечательного, кроме больших золотых столбов, поддерживающих со всех сторон портики.

Но когда мы вышли из саней и проходили по галерее, образуемой этими столбами, меня изумила превосходная работа статуй, которыми она была украшена. Они стояли на блестящих кубических пьедесталах из чистого золота и были сделаны из чего-то вроде халцедона, что в соединении с мастерским исполнением придавало им вид живых статуй.

Я был изумлен странными позами, которые придал им художник: все они, при изумительной правильности и соразмерности частей тела, были в неестественных, искривленных положениях. Иные, казалось, поставлены на ноги спящими, другие смеялись или плакали.

Из всех этих статуй ни одна не имела благородного или приятного положения, и я сожалел о странном вкусе любителя, который занимал столь искусных художников изображением подобия божия в таких непристойных образах. Я хотел было заметить это моему проводнику, но вспомнил, что нахожусь в королевском дворце, а не в мастерской, что и короли имеют свои странности, которые они не расположены подвергать суду публики.

Когда мы достигли конца портика, растворилась высокая дверь, и мы были почти ослеплены великолепием, которое представилось нашим глазам.

Король сидел на прекрасно украшенном троне, который был усыпан мозаиками всевозможных цветов из червленого золота. Стены и потолок залы были из того же металла и были местами отполированы так, что отражали в себе все окружающее; местами были украшены резьбой, отличавшейся и прелестью рисунка, и искусным исполнением. По обеим сторонам трона стояли ряды дам до самых дверей, в которые мы вошли, а позади них на некотором возвышении находились придворные, одетые в одинаковые платья, на которых были вышиты золотом лепестки различных цветов так искусно, что можно было принять их за живые.