Ян Гийу - Путь в Иерусалим Страница 45

Больше его беспокоило то, что Арн, очевидно, не понимал, почему брат Гильберт не мог применить силу. Член ордена, убивший другого человека, был потерян навсегда. Заповедь «Не убий» свята и нерушима.

Арн возразил, что Священное Писание изобилует невыполнимыми заповедями. Например, брату Ги Бретонцу до сих пор не удалось заставить датчан попробовать мидии. Как только Ги Бретонец приехал в Школу Жизни, в фиорде сразу же началось разведение мидий. Но до сих пор только братья и поедали их, готовя блюда тем или иным замысловатым способом, потому что даны, живущие вокруг Лимфиорда, утверждали: «А всех тех, у которых нет перьев и чешуи, не ешьте: нечисто это для вас» — согласно Пятой книге Моисеевой 14:8 или что-то вроде этого.

— Пятая книга Моисеева 14:10, — поправил отец Генрих. — В строке 14:8 содержится запрет на свинину, который в общем-то подтверждает ту же проблему или по крайней мере ее обратную сторону, поскольку даны уж точно не имели ничего против того, чтобы есть свинину. В любом случае, и Арну следовало бы это знать, существует разница между маленькими запретами подобного свойства и серьезными заповедями. Если искать в Священном Писании незначительные запреты, то подчас можно обнаружить много смешного — например, что нельзя коротко стричь волосы, когда скорбишь по умершему, — а также много нехристианской жестокости: например, там говорилось, что того, кто перечит отцу или матери, следует предать смерти, забросав камнями.

Самое главное — научиться понимать Священное Писание, и путеводной звездой к этому является сам Иисус Христос, который сам, своим примером показал, как мы должны это делать. Короче говоря, убийство принадлежит к числу строжайших запретов.

Но Арн не сдавался. Он стал настаивать, при этом логически аргументируя свою точку зрения, как на протяжении почти всей его жизни учил его отец Генрих. Письмо может убить так же, говорил Арн, как и меч. Написав конунгу Вольдемару, отец Генрих позволил тем самым убить злосчастных и неудачливых разбойников, поскольку их судьба была предрешена в тот момент, когда король получил письмо из Школы Жизни.

Таким же образом можно было наказать несчастных, не убивая их. Если бы брат Гильберт побил лишь двух-трех разбойников, он ведь совершил бы сравнительно небольшой грех?

Арн удивился тому, что отец Генрих не прерывал и не ругал его, а делал жест рукой, показывая, что Арн может продолжать свою аргументацию.

Следовательно, если бы брат Гильберт совершил небольшой грех, который он без труда смог бы искупить в течение месяца, и поколотил нескольких разбойников, испугав тем самым других и обратив их в бегство, результат мог бы быть положительным. Тогда разбойники были бы не разбойниками, а всего лишь пьяными болванами, которые не ведают, что творят. Они удержались бы от грабежа, не были бы повешены, их дети не остались бы сиротами, а жены — вдовами. Если взвесить в этом деле все за и против, то все равно окажется, что брат Гильберт преследовал бы благие цели, используя насилие без гнева. И тогда он не мог бы причинить зло? Ведь эта тема часто повторяется у самого святого Бернарда.

Арн увидел, что отец Генрих сидит, погруженный в свои мысли, наморщив лоб, как он делал всегда, когда не хотел, чтобы его беспокоили во время решения сложной задачи. Удивленный, Арн умолк.

Он долго и терпеливо ждал, поскольку отец Генрих не отослал его. Наконец священник взглянул на Арна, поощрительно улыбнулся, мягко похлопал его по руке и кивнул, подготовившись к объяснению и как обычно прокашлявшись. Арн напряженно ждал.

— Молодой человек, ты изумляешь меня проницательными замечаниями в области, в которой ты не слишком силен, — начал отец Генрих. — Ты затронул две проблемы, хотя они тесно связаны между собой. Твое указание на то, что мелкий грех, совершенный братом Гильбертом, мог бы исключить нечто более серьезное, формально верно. Но оно одновременно и ложно. Если бы в тот момент, когда брату Гильберту нужно было выбирать между тем, чтобы применить насилие, то есть совершить самый страшный грех, и тем, чтобы поступить, как он поступил, он знал, каковы будут последствия, то тогда, но лишь тогда, твои соображения верны. Я не сержусь, но все же должен указать тебе на то, что формальная сторона твоего изложения, хотя сам Аристотель и одобрил бы его, все же подразумевает, что брат Гильберт — не тот, кто он есть, смертный грешник, а Бог, который может знать истину и предвидеть будущее. Это поучительный пример, показывающий, насколько неразумными можем быть мы, люди, пытаясь поступить правильно, по совести. В общем, весьма поучительно.

— Но тем несчастным, которых долго вводили в искушение, потом повесили и отправили на вечные муки в аду, от этого не легче, — недовольно пробормотал Арн и тут же получил повеление прочесть десять Патер Ностер за свою дерзость.

Пока Арн послушно молился, отец Генрих с благодарностью, хотя и не без угрызений совести, использовал передышку, чтобы как следует все обдумать, и, к своему ужасу, вдруг обнаружил, что больше не уверен в своих контраргументах.

Разве не было преувеличением сказать — брат Гильберт должен быть Богом, дабы предвидеть, что умеренное насилие, без гнева, в данном случае принесет больше добра, чем заповедованное Иисусом Христом миролюбие?

А может, брат Гильберт, который с помощью Божьей был способен снести голову каждому, кто напал бы на него, когда он защищал церковное добро, наложил на себя столь суровую епитимью за грехи, совершенные им в Священной войне, и в любом случае должен удерживаться от насилия? И скорее всего, брату Гильберту было запрещено или он сам себе запретил думать в подобной ситуации, от него требуется лишь слепо исполнять наложенное на него наказание?

В таком случае на брате Гильберте не было греха за то, что он так поступил. Но тогда маленький Арн фактически в первый раз продемонстрировал теологическую проницательность и, что еще лучше, явил свою веру.

Однако о большой проблеме, затронутой Арном, легче всего было поговорить именно сейчас. К другой можно будет вернуться через неделю-две, когда отец Генрих сможет как следует обдумать ее и почитать необходимые тексты.

— Теперь обсудим твою вторую проблему, — с подчеркнутым дружелюбием сказал отец Генрих Арну, когда тот в десятый раз прочитал Патер Ностер. — Святой Бернард весьма справедливо указывает, что все, что делается с благими намерениями — ты знаешь, что я имею в виду, не будем разбирать определения, — не может вызвать зло. В какой связи это знание имеет наибольшее практическое значение?

— Разумеется, когда речь идет о крестовых походах, — послушно ответил Арн.