Константин Паустовский - Бригантина, 69–70 Страница 45

Вот и получается, что один район экспортирует рис в Индию, а другой — соседний, но отрезанный от первого непроходимыми горами, — из той же Индии его импортирует. Много забот причиняет географическое расположение страны. Ведь Непал «зажат в сандвич» между Китаем и Индией. В этих условиях самые обычные экономические шаги — например, строительство дороги — могут вызвать сложные политические последствия.

Словом, дел у непальцев много, а трудностей еще больше. Пожалуй, одна из самых больших — нехватка кадров. Нужны люди, способные сдвинуть с места, вытащить из трясины средневековья непальское общество. Нужны знающие социологи, экономисты, геологи, строители, педагоги. В самом Непале квалифицированного специалиста пока подготовить практически невозможно. Сегодняшним непальцам, как русским петровских времен, приходится за наукой ехать за рубеж — в Англию, США, ФРГ, социалистические страны. Пожалуй, только приехав в третий раз в Непал, я окончательно осознал, какое важное дело для своей страны делали в Москве Миша Шарма и его товарищи.

Через день или два после нашего приезда все непальцы — выпускники советских вузов — к тому времени их было в Катманду человек тридцать пять — сорок — собрались в помещении Ассоциации непальско-советской дружбы на встречу с нашей делегацией. Они сказали, что хотели бы отчитаться перед советскими друзьями, показать, что их недаром учили советские преподаватели, что они с пользой применяют полученные знания. Бывшие студенты вставали один за другим и с понятной гордостью говорили о том, что делают для своей страны, как строят дороги, ищут залежи полезных ископаемых, преподают в учебных заведениях.

В небольшом зале Ассоциации тесно и шумно. От импровизированной «официальной» вступительной части не осталось и следа, все разбились на группки, недавние студенты-непальцы окружили советских делегатов. Разговор идет отрывочный, недоговоренными фразами — так говорят только люди, хорошо понимающие друг друга. В одной из групп замечаю знакомое лицо. Конечно, Мина Ачарья. Этой маленькой, на редкость милой и на редкость ворчливой девушки я всегда немного побаивался. Впрочем, ее побаивались и преподаватели экономического факультета МГУ. Еще будучи студенткой второго курса, Мина отыскала и исправила ошибку в книге молодого, но уже приобретшего известность доцента, который сейчас уже стал доктором наук, но до сих пор помнит об этом конфузе. Мина работает в Национальном банке Непала и стала, пожалуй, еще милее и еще сварливее, чем прежде.

К нам подходит с бокалом вина Субарна Тхапа — бывший председатель непальского землячества в СССР, которого московские девушки звали Сашей. Саша прилетел на том же самолете, что и наша делегация. Спрашиваем: что собираешься делать? Будешь ли отдыхать? Оказывается, Саше не до отдыха. Он получил в Москве дефицитнейшую для Непала профессию инженера-автомеханика и чуть ли не с завтрашнего дня уже выходит на работу.

Вечер закончился пением русских песен. Как это обычно бывает, русские знали один-два куплета из каждой. Непальцы охотно подсказывали нам остальные.

Через несколько дней наша делегация была принята премьер-министром Непала г-ном Сурья Бахадуром Тхапой. Нас пригласили в Синха-Дарбар — «Львиный дворец» — главное административное здание непальского правительства. Синха-Дарбар по непальским масштабам огромен, в нем больше полутора тысяч залов, комнат и других помещений. Это здание было построено сравнительно недавно, в 1930 году, как резиденция премьер-министра Раны и представляет собой образчик того английского колониального стиля, который Раны, бывшие, по существу, ставленниками англичан, считали, по-видимому, верхом вкуса и благородства. Во всяком случае, многие их дворцы построены именно в этой эклектической манере. Фасад Синха-Дарбара массивен, тяжел, основательно, по-английски, увесист. Но за этим фасадом — внутренний двор, обязательный почти для всех непальских жилищ. И во внутреннем убранстве здания европейские и национальные непальские элементы причудливо перемешаны.

Перед Синха-Дарбаром большой декоративный водоем. Его отделяет от здания довольно просторная открытая площадка. Сопровождающие нас непальцы смеются: «Сегодня тут никому ничего не грозит. А во времена нашего детства, когда премьер-министр Рана появлялся на балконе — называлось это пышно — „даровать появление“, — все, кто стоял перед дворцом, обязаны были опустить головы. Тем, кто мешкал, солдаты помогали ударами палок». Сейчас площадь перед дворцом пустынна. Изредка проедет правительственная автомашина или пробежит опаздывающий куда-то мелкий чиновник. Мы вошли в здание, пересекли внутренний двор и поднялись в помещение, занимаемое сейчас премьер-министром королевского правительства. В небольшой, скромно обставленной гостиной нас ждал секретарь. Через минуту появился и сам г-н Тхапа. Началась беседа, сначала немного официальная и суховатая, затем все более и более оживленная. Речь зашла о связях между нашими странами. Прошло всего немногим больше десяти лет со дня установления дипломатических отношений, а уже сложились традиции хорошей дружбы. И появились реальные плоды сотрудничества. С помощью Советского Союза в Непале построены сахарный завод, сигаретная фабрика и гидроэлектростанция, строится завод сельскохозяйственных орудий. Конечно, им далеко до Братской ГЭС или Уралмаша. Но для Непала их важность огромна — ведь основы национальной промышленности приходится закладывать практически на пустом месте.

Время нашего пребывания в Катманду было буквально расписано по минутам, но мы не могли отказать себе в удовольствии хоть ненадолго заехать в Бхадгаон — небольшой город, расположенный неподалеку от непальской столицы. Когда-то Бхадгаон, называвшийся тогда Бхактапуром, как и его собрат Патан, был центром отдельного княжества. Слава Бхактапура в прошлом, и сейчас им интересуются главным образом туристы, приезжающие познакомиться с его архитектурой. Одна из достопримечательностей Бхадгаона — пятиярусная пагода Ниатапола. Говорят, что пагоды впервые появились именно здесь, в Непале. Их широкие, выступающие далеко за пределы здания крыши — хорошая защита от ливневых муссонных дождей. По обеим сторонам лестницы, поднимающейся к верхним этажам храма Ниатапола, стоят парные каменные скульптуры. Внизу два богатыря, над ними слоны, львы, грифоны и, наконец, две богини. Легенда говорит, что богатырь в десять раз сильнее человека, слон в десять раз сильнее богатыря, грифон в десять раз сильнее слона и так далее. Таким образом, богини обладают непостижимым могуществом. Еще недавно вряд ли кому-нибудь из непальцев приходило в голову сравнивать с чем-либо этакую мощь. Во всяком случае, мне вся эта сверхъестественная арифметика внушила должное почтение. И вдруг я услышал, как кто-то из сопровождавших нас непальцев начал бормотать вполголоса: «Десять в пятой степени — сто тысяч, умножим на два — двести тысяч, а нас в Непале десять миллионов, значит…» Конца рассуждения я не расслышал. Но думать, а тем более вслух говорить так решаются, конечно, не многие. Власть религии в Непале еще даже не поколеблена. Живое, не желающее уходить в историю невежество, больше того — мракобесие смотрит здесь из-за каждого угла. Нам пришлось убедиться в этом во время одного из индуистских праздников. С утра по улицам Патана потоки народа стали стекаться в традиционный центр этого праздника, занимающий несколько кварталов. Машина не могла пробиться сквозь толпу людей, заполнивших узкие проходы между храмами, и нам пришлось с полкилометра пробираться до главного храма пешком. Со всех сторон раздавались смех, песни, выкрики витийствующих нищих, бродячих актеров. Многочисленные лоточники, а также, по-видимому, карманники снимали богатую жатву с тысячеголовой человеческой нивы. Мы прижались к полуразвалившейся стенке какой-то часовни и не видели ничего, кроме движущегося потока людей. Потом кому-то из нас пришло, наконец, в голову забраться на эту стенку. Его примеру последовали остальные. И как раз вовремя. Мы смогли увидеть кульминацию праздника — омовение в водах храмового пруда. Люди окружили пруд так плотно, что временами воды не было видно. Такой плотности купающихся не бывает и в разгар лета на ялтинском пляже. Но к их услугам не бескрайнее море, а маленькая, зажатая каменными плитами ванна, в которой пенится желтая жидкость, очень скоро ни цветом, ни густотой уже не напоминающая воду.