Античность: история и культура - Александр Иосифович Немировский Страница 45

Клеон, а со стороны союзных ей городов Сицилии. Если напасть на Сиракузы, уверяли сторонники Алкивиада, остальные полисы острова, ненавидящие город тиранов, немедленно перейдут на сторону афинян, не говоря уже о многочисленных местных племенах. Многие старики призывали не слушать юнцов: чему хорошему научит щеголь Алкивиад! Пусть он храбрый воин и неплохой полководец, но что можно ждать от человека, следящего за своей внешностью, словно женщина, и не выпустившего из своего дома художника, пока тот не расписал ему стены. Взывая к мудрости сограждан, Софокл поставил на очередных Дионисиях трагедию «Камик», которая должна была послужить предостережением горячим головам, – положенный в основу трагедии сюжет повествовал о том, как могущественный критский царь Минос, преследуя бежавшего от него Дедала, нашел в Сицилии бесславную смерть, будучи погублен местным царьком, приютившим Дедала.

Бурным было народное собрание, принявшее решение об отправке в Сицилию грандиозной экспедиции, во главе которой были наделенные равными правами три полководца, среди них – пылкий Алкивиад и осторожный Никий, убежденный сторонник мира.

Все было готово к выходу в море. Но противники безумного плана не сдавались. Накануне отплытия кто-то отбил носы стоящим на перекрестках гермам – священным столбам с головой Гермеса. И вновь закипели страсти. Случившееся было воспринято и как дурное предзнаменование (все-таки Гермес среди прочих своих обязанностей покровительствовал пути), и как кощунство, которое нельзя оставить безнаказанным. Недруги Алкивиада кричали, что это его рук дело.

Афинские триеры были уже в пути, когда быстроходный корабль, посланный вдогонку флотилии, принес весть о новом решении: Алкивиада приглашали на суд. Не сомневаясь, чем кончится судебное разбирательство, когда армия за пределами Афин, Алкивиад, не отягощенный характерным для полисного грека чувством патриотизма, сумел бежать. Не желая вести на чужбине скромную жизнь как частное лицо, он направился в Спарту, чтобы предложить свои услуги в борьбе с родным городом. Совет, который дал спартанцам Алкивиад, был губителен для его родины: не совершать, как обычно, набеги на Аттику, а обосноваться там постоянным лагерем.

Тем временем лишенные инициативного полководца войска афинян высадились в Сицилии и начали военные действия. Вскоре они оказались запертыми в ловушке. Время отступления было упущено: нерешительный Никий был к тому же еще и суеверен, он не захотел двигаться, пока не пройдут дни, положенные для жертвоприношения по поводу лунного затмения.

Все афинское войско было захвачено, пленников продали в сицилийские каменоломни, откуда редко кто выходил живым. Исключение, как рассказывали впоследствии греки, было сделано лишь для тех, кто мог почитать победителям наизусть из трагедий Еврипида.

Флот за персидское золото. Военные действия до Никиева мира показали Спарте, что одержать победу над Афинами нельзя с помощью только сухопутных войск. Спартанцы с помощью союзников создают флот. Содержание его обходилось так дорого, что спартанский полководец Лисандр обратился за помощью к брату персидского царя и сатрапу Малой Азии Киру. Персии была выгодна победа Спарты, ибо Афины контролировали греческие полисы Малой Азии, которые, в случае поражения афинян, возвращались под власть персидского царя. Поэтому Кир от имени царя передал Лисандру огромную сумму в 500 талантов для уплаты жалованья морякам. А когда Лисандр высказал сомнение, хватит ли их, Кир пообещал отдать на содержание флота в случае необходимости все свое имущество. «А если не хватит и его?» – спросил спартанец. «Тогда я сломаю золотой трон, на котором сижу, и отдам его тебе для такого дела».

Новый флот, ставший таким образом орудием не только спартанской, но и персидской политики, начал успешные действия в Ионии и проливах – самых уязвимых пунктах Афинской державы. И все же афинскому флоту удалось одержать победу при Аргинузских островах, уничтожив семьдесят спартанских триер. Это было все, на что оказались способны Афины: их средства и силы были исчерпаны. Наскоро собранный афинский флот попал в подготовленную Лисандром ловушку у Эгоспотам и был почти полностью уничтожен (406 г. до н. э.).

Мир. «Триера “Паралия”, – пишет современник событий Ксенофонт, – прибыла в Пирей ночью и оповестила афинян о постигшем их несчастье. Ужасная весть переходила из уст в уста, и громкий вопль отчаяния проник сквозь Длинные стены из Пирея в город. Никто не спал в эту ночь. Оплакивали не только погибших, но и самих себя».

Афиняне оказались в безвыходном положении. Осажденные с моря и с суши, они не имели ни флота, ни продовольствия, чтобы выдержать осаду. Между тем вопрос об условиях мира с Афинами уже решался на собрании членов Пелопоннесского союза. Победитель Лисандр, поддержанный эфорами, предложил заключить мир, поставив условием уничтожение Длинных стен и укреплений Пирея, выдачу всех кораблей, возвращение изгнанников, вступление Афин в число союзников Спарты и признание ее гегемонии. Коринф, Фивы и многие другие союзники Спарты резко выступали против этих условий, считая их чрезмерно мягкими. Они требовали разрушения Афин. Но большинство поддержало Спарту.

Афины вынуждены были принять условия мира. Полюбоваться зрелищем разрушения афинских стен сошлись в большом количестве мегарцы, фиванцы и другие соседи афинян. Флейтистки исполняли музыку, под которую спартанцы всегда шли в бой – победить или погибнуть. И под это музыкальное сопровождение крушились стены великого города. Может быть, кто-то и плакал в толпе, но один из зрителей, сторонник спартанских порядков афинянин Ксенофонт, сообщает: «Стены были срыты при всеобщем ликовании под звуки исполняемого флейтистками марша. Этот день считали началом свободной жизни для эллинов».

Поражение рождает тиранию. Для составления новой конституции, которая должна была утвердить новый общественный порядок взамен демократии, ненавистной всем, кроме тех, кто кормился за ее счет, были выбраны тридцать политических деятелей из числа олигархов. Но они не стали заниматься составлением нового свода законов, а принялись расправляться со своими политическими противниками. Первыми полетели головы сикофантов, промышлявших доносами. Конечно, их никому не было жалко. Затем они послали гонцов к Лисандру с просьбой поставить в Афинах спартанский гарнизон. И гарнизон занял место на акрополе. После этого, под прикрытием спартанцев, начались аресты и казни без разбора. Правление тридцати олигархов вошло в историю как владычество «тридцати тиранов». За восемь месяцев их правления было уничтожено не менее полутора тысяч человек. Каждому из тиранов разрешалось арестовать одного метека и захватить его имущество. Казни не избежали и умеренные олигархи, пытавшиеся положить предел произволу.

Один из бывших стратегов, Фрасибул, находившийся в Фивах, выступил с группой сторонников в Аттику и укрепился близ Декелей, а затем захватил Пирей. В результате в самих Афинах к власти пришли умеренные олигархи. При посредничестве Спарты между демократами и умеренными олигархами установился мир, была объявлена амнистия, не коснувшаяся тридцати тиранов.

Тексты

1. СТРОИТЕЛЬНАЯ ПОЛИТИКА ПЕРИКЛА: ЗА И ПРОТИВ

Плутарх. Перикл, 11–12

<…> Изо всех государственных преобразований Перикла более всего недовольства у врагов Перикла