Андрей Величко - Миротворец Страница 46

Разумеется, пресса подняла жуткий вой. Но почему-то в основном не нейтральных стран, а воюющих! То, что началось в Англии, более всего напоминало истерику. А вот приличные державы вроде Люксембурга, например, отнеслись к нашей инициативе совершенно спокойно. В Швейцарии тоже не очень возмущались. Нейтральная Ирландия, которая ни с кем не воевала, а всего лишь боролась за свою свободу, вообще выступила с полным одобрением. Тем более что тамошние уполномоченные по морским перевозкам отличались несколько расширенными полномочиями.

Они имели право не только выдавать разрешение на перевоз чего-либо, причем за смешные деньги, а иногда и вовсе бесплатно, но и принимать добровольцев в Курильский флот. Последним же дозволялось поднять над своей посудиной флаг с попугаем, получить в кредит вооружение и плыть куда им вздумается, с целью поддержания нового порядка на море. Причем им неофициально объясняли, что правило дележа добычи «пятьдесят на пятьдесят» нужно строго соблюдать только в случае захвата корабля с оружием или большими ценностями на борту, а при отлове всякой мелочи делиться с курильскими властями не обязательно. Кроме того, им еще более неофициально, но куда более строго намекали, кого можно подвергать экспроприации, а кого – ни под каким видом. И в силу этих причин за последнюю неделю среди судовладельцев начал появляться определенный интерес к ирландскому флагу. Так что опасения Вилли – мол, после такой бумаги на нас ополчится весь мир – не оправдались.

Тем более что усилиями алафузовских ребят правительство Пуанкаре согласилось официально капитулировать. А то кайзер был в некоторой растерянности: и где, спрашивается, поверженный противник с ключами от городов и прочими изъявлениями покорности победителю? Распался на мелкие части и попрятался! Но, как выяснилось, это просто потому, что с ним не догадались душевно поговорить. Стоило только в зал заседаний зайти полусотне бойцов с автоматами, как министры тут же прекратили пустопорожнюю болтовню и превратились в олицетворенное внимание. А уж когда короткой очередью была сшиблена люстра и на освободившемся крюке начали крепить веревку с петлей, идея капитуляции мгновенно овладела широкими министерскими массами. И хотя Пуанкаре, собака, что-то вопил, а когда к нему двинулись трое бойцов, вообще застрелился, это не повлияло на общее настроение, так что через день была подписана безоговорочная капитуляция. Правда, в ней имелась в виду не вся Франция, а примерно две трети ее территории, юг и юго-восток. Северо-запад же со столицей в Париже остался под контролем Коммуны.

Фрося заранее получила материалы по Брестскому миру восемнадцатого года той реальности, включая и речи Ильича, и смогла-таки убедить руководство Коммуны подписать «похабный мир». Но, как говорится, уступи в одном, и дальше начнется путь вниз… Очень скоро коммунары убедились, что и немцы, и русские желают разговаривать именно с мадемуазель де Вилье, а вовсе не с ними. Пришлось изобрести для Фроси чисто декоративный, как они полагали, пост первого консула, в компетенцию которого были переданы всего лишь вопросы подбора и расстановки кадров. Ну а потом этот первый консул был назначен главой парижской делегации на переговорах с Россией и Германией. Тут уже не шла речь о капитуляции, говорили о подписании мирного договора. И его довольно быстро подписали, что характерно. Вилли галантно целовал Фросе ручку и даже, кажется, намекал на что-то этакое – потому как с чего бы ему при этом так воровато оглядываться? Хотя он прекрасно знал, что Танечки на переговорах нет, у нее и в Питере полно дел.

Теперь победившие коммунары увлеченно делили власть. Ну а что такое правильно подобранные и заранее расставленные на нужные места кадры, они увидят чуть попозже. Небось вопить начнут про новый термидор или еще что-нибудь подобное… Ничего страшного, они не первые, исторический опыт у нас есть.

Однако сказать, что вся Франция признала власть Коммуны или, наоборот, правительства, которое по инерции продолжали называть «кабинетом Пуанкаре», было бы большим преувеличением. На ее территории периодически появлялись какие-то образования, обзывающие себя всякими словами наподобие «Фронта национального спасения» и заявляющие о взятии на себя всей полноты власти, причем некоторые, например Марсельская коммуна, оказались довольно устойчивыми, то есть существовали уже более двух недель. Именно туда сразу по завершении переговоров с немцами и вылетела мадемуазель де Вилье. Поначалу ее встретили несколько настороженно, потому как руководство тамошней Коммуны «ложиться под Париж» совершенно не желало. Однако Фрося сразу сказала, что прибыла она вовсе не за этим. В то время, когда борьба за всеобщее равенство еще не окончена, заявила она, преступно отвлекаться на вопросы дележа власти. Пусть все остается как есть. Правда, в руководстве Парижской коммуны, как наверняка известно местным товарищам, не все разделяют ее взгляды…

Но она, первый консул Жозефина Богарне, употребит всю свою власть, чтобы не допустить конфронтации двух только что появившихся на земле прекрасной Франции ростков свободы. И вообще, она прилетела в Марсель, чтобы предупредить о готовящемся злодеянии со стороны не смирившихся с победой трудящихся сил мирового империализма. Английская средиземноморская эскадра, находящаяся на Мальте, на днях выйдет в море, чтобы принудить к сдаче находящиеся в Тулоне четыре новейших линкора, а в случае отказа – откроет огонь на поражение! Необходимо срочно предупредить наших товарищей на кораблях.

Председатель Революционного конгресса Марсельской коммуны Фердинанд Лорио с сомнением смотрел на девушку. Да, Тулон, где базируются линкоры, вроде бы признает марсельскую власть, но только город, а не экипажи кораблей! Которые пока еще не решили, чью сторону им принять в сложившейся непростой обстановке, хотя на всякий случай пристрелили адмирала Буа де Лаперейра и кое-кого из офицеров.

– Товарищи, неужели вы не понимаете архинеобходимости скорейшего развертывания агитации среди моряков? – ужаснулась Фрося. – Да от их позиции, без всякого преувеличения, зависит дальнейшая судьба Коммуны! Орудия линкоров могут как сровнять Марсель с землей, так и защитить от любого врага, пришедшего с моря. И не надо прикрываться заявлениями, будто там традиционно сильны позиции социал-демократов. Мы, коммунисты, не должны высокомерно отказываться от союза с любыми силами, противостоящими нашим врагам. Борьба за счастье трудящихся не терпит чистоплюйства! Как говорил председатель Коммунистического Интернационала товарищ Ульянов – мы и с чертом вступим в сношения, если это потребуется для победы коммунизма! И я целиком поддерживаю эту его позицию.