Флибустьер - Геннадий Борчанинов Страница 46

Я увидел высокую каменную церковь, и не придумал ничего лучше, как схорониться там на некоторое время. Это оказался католический собор, довольно мрачный внутри, и статуи печально глядели нам вслед из ниш в стенах. Ровные ряды лавок тянулись от самого входа и почти до самого алтаря. Народа внутри было немного, и наше появление осталось незамеченным. Я указал Хорхе на одну из лавочек в самом тёмном углу, и мы уселись там, чтобы наконец-то передохнуть.

— Дай-ка на рану посмотрю, — шёпотом сказал я.

Акустика в соборе была — моё почтение. Даже шёпот разносился так, будто я говорил в микрофон. Я заметил несколько встревоженных взглядов от прихожан.

Хорхе поглядел по сторонам и аккуратно снял с меня шляпу, тут же протягивая её мне. Я вскинулся и кивнул, поняв, что забыл её снять на входе. Да, так можно было бы прошляпить всю маскировку.

Кровь так и текла по бедру испанца, никак не останавливаясь, но артерия была не задета, иначе он свалился бы в том же переулке.

— Полный сапог уже натекло, cojonudo… — прошипел он и вдруг осёкся, понимая, что сквернословит в храме.

Пришлось пожертвовать рукавом собственной рубашки, чтобы перевязать ему рану, благо, сверху у меня был камзол, а рубашек в моём рундуке хватало. Я наложил плотную тугую повязку, прекрасно понимая, что лучше бы рану зашить. Но этим я смогу заняться только на борту, в тишине и спокойствии, а уж никак не в церкви, пока по улицам рыскают стражи порядка.

Теперь я размышлял, как нам добраться до берега. А ведь надо было не только добраться до шхуны, но и успеть заскочить к Гальяно за деньгами. Никаких идей не приходило в голову. Не прорываться же с боем, стреляя во всё, что шевелится. Ждать ночи и красться по темноте тоже не вариант, ночью наверняка бродят патрули, усиленные после такого побоища в городе. Придётся что-то изобретать.

Нас точно видели выходящими из того переулка. А значит, как минимум словесное описание раненого здоровяка и высокого моряка во всём чёрном уже разошлось по городу. Значит, надо сменить внешность и прикинуться кем-то другим, так, чтобы ни у кого не возникло вопросов. И это при том, что Хорхе будет хромать.

Мой взгляд упал на священника, который о чём-то тихо беседовал с одним из прихожан церкви. Его коричневая ряса идеально подходила для моего плана, он и телосложением-то походил на меня. Нужна была только ещё одна ряса, для Хорхе.

Я опасался только того, что испанец возмутится подобным кощунством, он всё же не так давно ступил на скользкую дорожку пирата. Но Хорхе потерял слишком много крови, чтобы спорить, а уж болтаться на виселице хотел не больше моего. Поэтому, когда я прошептал ему на ухо свой план, он только тихо вздохнул и кивнул несколько раз.

В храме было немноголюдно, и я дождался подходящего момента, встал и подошёл к священнику. На душе и правда было довольно погано от того, что я собирался сделать, но выбора не оставалось.

Священник, высокий немолодой мужчина, спокойно посмотрел на меня, будто и не замечал ни перевязи с пистолетами, ни палаша, ни откровенно разбойничьей физиономии. Я посмотрел на него в ответ, чувствуя, что робею перед ним, как школьник перед директором.

— Что привело тебя, сын мой? — спросил он.

Я крепко задумался, прежде чем дать ответ. В какой-то степени меня в эту церковь привёл случай, но говорить о Божьей воле не хотелось. Тем более перед тем, что я планировал совершить.

— Кхм… Святой отец… — произнёс я, пересилив своё волнение. — Я бы хотел исповедаться.

Глава 39

— Исповеди в нашем приходе по пятницам, сын мой. Приходи завтра, — сказал священник.

— Я — моряк, святой отец, и отплываю уже сегодня, — с нескрываемым сожалением ответил я. — В море может всякое произойти, я не хочу выходить без исповеди.

— Ну хорошо, — кивнул священник. — Прошу за мной.

Здесь, как и в любом другом католическом храме, исповедальня представляла собой отгороженные раздельные кабинки. В одну вошёл священник, а во вторую — я.

— Слушаю тебя, сын мой, — произнёс он из-за тонкой перегородки.

Я тяжело вздохнул и достал пистолет, держа его внизу.

— Я согрешил, святой отец. Убил, защищаясь, — тихо сказал я. — Полчаса назад.

— Кажется, я слышал выстрелы сегодня, — сказал священник.

— Да. Это был я, — сказал я.

— Раскаиваешься ли ты в своём грехе? — строго спросил священник.

Я прислушался к собственной совести и понял, что не раскаиваюсь. Нисколько.

— Нет. Их было пятеро, и они хотели нас убить, — сказал я.

— Грех убийства тяжким бременем будет висеть на твоей душе, пока ты не раскаешься, сын мой, — сказал он.

— Знаю, — сказал я и сунул пистолет к перегородке. — Давайте вашу рясу, святой отец, покуда я ещё одного греха не совершил. Господь велел помогать ближнему своему.

Священник замолчал, видимо, собираясь с мыслями, из-за перегородки я не видел его лица. Почему-то мне казалось, что он так же спокоен и собран, как и до этого.

Я почувствовал, как у меня вспотели ладони. Я изрядно нервничал, ведь если падре задумает выкинуть какой-нибудь трюк, то нам придётся уходить отсюда с боем, с пальбой и фейерверками, а портить отношения с Бас-Тером и всей Францией мне жутко не хотелось. Сдаваться властям и дрыгать ногами на виселице тоже.

— Несомненно, ты — пират, — тихо протянул священник.

— Это так, — хмыкнул я.

— И это грех. Скажи, грабил ли ты корабли под флагом Франции? — строго спросил он.

Я замялся, вспоминая «Лилию».

— Да, святой отец. И в этом раскаиваюсь, — вздохнул я.

Кажется, именно с «Лилии» начались все злоключения. Возможно, если бы не ограбленный бриг, дела пошли бы совсем иначе, но нет, я доверился той наводке и слепо ринулся за «богатой добычей».

— Твою душу ещё можно спасти, — заключил он.

— И как же? — хмыкнул я.

Наверняка потребует пожертвование, как пить дать. Я вспомнил некоторых попов из моего времени, рассекающих на дорогущих джипах и с трудом помещающихся в рясу.

— Покаяться, — ответил священник.

— Каюсь, грешен, — сказал я и снова ткнул пистолетом в перегородку. — Давайте-ка рясу, святой отец. А лучше две.

— Две? — удивился он.

— Не могу же я своего человека бросить, — сказал я.

— Хорошо. Будь здесь, — сказал он.

— Э-э-э, нет, — протянул я. — Выходим вместе.

Я быстро стянул камзол, перекинул через руку, прикрывая пистолет. Дождался, пока священник выйдет из исповедальни, не прекращая держать его на мушке, вышел