Ватажники атамана Галани - Владислав Викторович Хапров Страница 46

Я вылез из-под одеяла. Зуб не попадал на зуб. Наблюдательный пункт был устроен между двух зубцов прямо напротив развалин ворот. Я снова завернулся в одеяло, положил на камни ружьё и стал напряжённо всматриваться в темноту.

Прошло совсем немного времени, прежде чем среди камней показалась какая-то тень. Я осторожно взвёл курок, стараясь так, чтобы замок не произвёл громкого щелчка и подсыпал пороха на полку. Вот вслед за первой тенью возникла вторая, затем третья. Первая тень вдруг остановилась и упреждающе подняла руку. Прочие кызылбаши, а я ни чуть не сомневался, что это были они, тут же замерли. Шедший впереди воин, пригнулся и стал осторожно красться вперёд, оглядываясь по сторонам. Очевидно, он старался понять, где мы прячемся.

Я неспешно взял его на мушку и выстрелил. Кызылбаш со стоном завалился на бок. Его товарищи тут же рассыпались в разные стороны и открыли ответный огонь. Я едва успел укрыться за зубцом от обрушившегося на башню града пуль.

— Началась потеха, — выбираясь из одеяла, пробормотал Иван Бобров.

Гольшат, Гасан и казаки с проклятьями вскочили на ноги. Высунувшись из-за зубцов, они дали нестройный залп, не причинивший никакого вреда неприятелю. Спросонья никто толком не прицелился.

Кызылбаши метались по двору, крича что-то на непонятном мне языке. Мы перезарядили ружья и выстрелили ещё раз, ранив, кажется, одного человека. Нам ответили, но мы все успели вовремя спрятаться за зубцами башни и поэтому остались невредимы.

Тут при ясном свете звёзд мы увидели, как к башне стали приближаться трое человек. Они тащили с собой невесть откуда взявшуюся длинную жердь, похожую на десятисаженную оглоблю.

— Васька! Гасан! Быстро вниз! Остановите их! — заорал не своим голосом Иван Бобров.

Мы с Гасаном бросились по винтовой лестнице. На последних её ступеньках я споткнулся и пока летел носом в каменный пол, наконец, сообразил, что собираются делать кызылбаши.

Двое из них держали жердь сзади, один спереди. Разбежавшись, двое задних подняли того, что спереди по стене и когда я стал подниматься на ноги, он уже стоял в низком проёме входа в башню.

Я навёл на него пистолет и спустил курок. Но замок только безобидно пшикнул. Оружие дало осечку. Кызылбаш потянулся за своим пистолетом, но Гасан, свирепо мыча бросился вперёд и с размаху рубанул супостата по шее. Голова того слетела на пол, а тело, постояв ещё мгновение в проёме, рухнуло вниз.

Темнота тут же осветилась вспышками выстрелов. По стенам зацокали пули. Гасан, сражённый одной из них наповал, упал и больше не двигался. Я, не медля ни секунды, вытащил второй пистолет и, подбежав к входу, выстрелил в кызылбашей, державших жердь. До меня донёсся стон раненного. Жердь покачнулась. Я схватил её и пользуясь тем, что хватка тех кто был внизу ослабла, втянул в башню, лишив тем самым неприятеля его единственного штурмового приспособления.

С верхушки башни мои действия были встречены одобрительными восклицаниями. Я поднялся наверх.

— Где Гасан? — спросила Гольшат.

— Убит, — ответил я.

Кызылбаши внизу вопили от ярости. Стоило кому-нибудь из нас высунуться, он тут же становился мишенью для их ружей. Однако вскоре стрельба стихла. Кызылбаши отступили. Мы просидели остаток ночи, прижавшись к холодным камням башни и прислушиваясь к каждому шороху.

Мы ничуть не сомневались в том, что наши враги попытаются расправиться с нами ещё раз. Под утро мы стали клевать носами. Кызылбаши на это очевидно и рассчитывали. Несколько человек попытались незаметно подкрасться к башне. Мы подпустили их, позволив думать, что их расчёт оправдался. Но когда они, встав друг-другу на спины, собрались проникнуть в башню, мы кинули гранаты. Внизу раздались возгласы ужаса, ещё мгновение шипели фитили и потом один за другим хлопнули четыре взрыва. Пятая граната по какой то причине не взорвалась.

Гранаты произвели настоящее опустошение в рядах штурмующих. Трое были убиты наповал, остальные корчились на земле, обливаясь кровью.

Прикрывавшие свой передовой отряд кызылбаши тут же дали дружный залп. Один из наших казаков чуть-чуть замешкался, прежде чем пригнуться и пуля снесла ему пол головы, забрызгав всех нас кровью и ошмётками мозгов.

Раненые горцы ползли к своим, представляя из себя отменную мишень. Второй казак взялся за ружье, чтобы отплатить за гибель товарища, но Иван Бобров рявкнул ему:

— Не высовывайся! Не хватало, чтобы они ещё и тебя подстрелили.

Вскоре взошло солнце, и с ним пришла тишина. Кызылбаши, казалось, куда-то исчезли. Не было слышно даже стонов раненых. Мы не рисковали высовываться до тех пор, пока совсем рядом не раздался шум яростного боя, а затем звонкий голос Лёшки Кортнева произнёс.

— Эй, есть здесь кто живой!?

Мы осторожно выглянули из-за зубцов, чтобы убедиться, что нам это не чудиться и увидели есаула стоящего перед башней в окружении полусотни казаков. Трупы кызылбашей в беспорядке валялись на камнях.

Звук выстрелов разносится в горах далеко и мои вчерашние попытки привлечь внимание своих, были услышаны. Галаня в подзорную трубу разглядел, как я стою на стене и машу руками. Он тотчас же сообразил, что мы в беде и отправил на выручку конный отряд во главе с Лёшкой Кортневым.

* * * *

Расчёт атамана оправдался. После убийства беглярбега в персидском войске начались раздоры и неразбериха. Многие солдаты, пользуясь безвластием, дезертировали. Остальных офицеры сумели кое-как организовать, но время было потеряно. Наш караван, растянувшийся на целую версту, благополучно достиг побережья.

Там мы увидели, что Мишке Баламуту всё это время тоже жизнь малиной не казалась. Пока галанино войско бродило по горам и штурмовала Шемаху, несколько местных беков собрав своих нукеров, объединились и попытались сжечь наши суда. О ярости бушевавшего здесь сражения говорили гнившие во рвах трупы людей и лошадей, насаженные на железные колья и около сотни убитых, валявшихся вокруг рвов. Это славно поработала мортирная батарея. Укреплённые на колесе стволы без остановки метали гранаты, безжалостно косившие осколками наступавших всадников. Земля была пропитана кровью. Стояла жуткая вонь.

Как только показалась наша колонна, беки сняли осаду и поспешно убрались восвояси. Мишка Баламут не потерял ни одного человека, не считая двух раненых ещё в морском сражении, умерших за эти дни и одного казака, которому пуля попала в