Бернард Корнуэлл - Смерть королей Страница 49

— Не в Уимбурнане ли похоронен его отец?

— Да.

— Значит, он поехал именно туда, — отметил я. — Он сказал нам про Твеокснам, чтобы запутать. Когда ты кого-нибудь похищаешь, ты не станешь говорить своим преследователям, куда ты его увозишь.

— Почему он забрал Этельфлед? — Эдвард снова выглядел растерянным.

— Потому что он хочет, чтобы Мерсия была на его стороне, — ответил я. — Будет ли она обращаться с ним как с другом?

— Как с другом? Мы все пытаемся так себя вести, — заметил Эдвард. — Он наш кузен.

— Он думает, что сможет убедить ее заставить Мерсию служить его делу, — предположил я, не добавив, что не только Мерсию. Если Этельфлед поддержит своего кузена, то это убедит многих в Уэссексе встать на его сторону.

— Мы едем в Твеокснам? — неуверенно спросил Стеапа.

Эдвард поколебался, потом покачал головой и посмотрел на меня.

— Оба места расположены близко друг от друга, — сказал он, все еще колеблясь, но потом вспомнил, что он король и принял решение. — Мы едем в Уимбурнан.

— И я поеду с тобой, мой король, — сказал я.

— Зачем? — Этельред выпалил этот вопрос, не имея ни времени, ни достаточного ума, чтобы подумать, о чем он спрашивает. Король и олдермены выглядели смущенными.

Я так и оставил вопрос висеть в воздухе, пока не угасло его эхо, а потом улыбнулся:

— Чтобы сохранить честь сестры короля, конечно же, — сказал я, и я все еще смеялся, когда мы выехали из дворца.

Для этого потребовалось некоторое время, это всегда занимает много времени. Нужно оседлать лошадей, надеть кольчуги и принести знамена, и пока королевские придворные готовились к отъезду, я пошел вместе с Осфертом в монастырь Святого Хедды. Настоятельница Хильдегит была в слезах.

— Он сказал, что она нужна в церкви, — объяснила она, — что семья молится вместе за душу ее отца.

— Ты не сделала ничего плохого, — сказал я ей.

— Но он забрал ее!

— Он не причинит ей боли, — заверил я.

— Но… — она понизила голос, и я понял, что она вспоминает свой позор, когда много лет назад ее изнасиловали датчане.

— Она дочь Альфреда, — сказал я, — и ему нужна ее помощь, а не враждебность. Ее поддержка даст ему законные права.

— Но она все равно заложница, — отозвалась Хильда.

— Да, но мы вернем ее.

— Как?

Я дотронулся до рукоятки Вздоха Змея, показывая Хильде серебрянный крест, прикрепленный на самом ее конце, крест, который она дала мне много лет назад.

— С помощью этого, — сказал я, имея в виду свой меч, а не крест.

— Тебе не следовало приходить с мечом в обитель, — сказала она с ноткой строгости.

— Мне многое не следовало делать в обители, — отозвался я, — но тем не менее, я многое делал.

Она вздохнула.

— Чего надеется добиться Этельволд?

Осферт ответил:

— Он надеется убедить ее, что должен стать королем. И надеется, что она убедит лорда Утреда поддержать его, — он взглянул на меня, в этот момент выглядел поразительно похожим на отца.

— У меня нет сомнений, — сухо продолжил он, — что он предложит сделать так, чтобы лорд Утред и леди Этельфлед смогли пожениться, и в качестве приманки, возможно, предложит трон Мерсии.

— Ему нужна не только поддержка леди Этельфлед, но и лорда Утреда.

Мне этого в голову не приходило, так что он меня удивил. Было время, когда мы с Этельволдом были друзьями, но это было давно, когда мы оба были молоды и нас сплотили обиды на Альфреда.

Обиды Этельволда превратились в ненависть, а мои — в невольное восхищение, так что мы перестали быть друзьями.

— Он глупец, — сказал я, — и всегда был глупцом.

— Отчаянный глупец, — добавил Осферт, — глупец, который знает, что это его последний шанс захватить трон.

— Он не получит помощи от меня, — обещал я Хильде.

— Просто привези ее назад, — сказала она, и мы отправились в путь, чтобы сделать именно это.

Небольшое войско двинулось на запад. В центре находился Стеапа и королевская стража, и каждый воин в Винтанкестере, имеющий лошадь, присоединился к нам. Был ясный день, солнце разогнало облака, которые принесли так много дождей.

Наш маршрут вел нас через дикие земли южного Уэссекса, где в лесах и на вересковых пустошах обитали олени и дикие малорослые лошади, и где было легко следовать за Этельволдом и его людьми по следам копыт, потому что поверхность была очень влажной.

Эдвард ехал немного позади авангарда, с ним его знаменосец с развевающимся флагом с белым драконом. Священник Эдварда, отец Коэнвульф, чья черная ряса свисала с крупа лошади, держался рядом с королем, также как два олдермена — Этельнот и Этельхельм.

Этельред тоже поехал, он вряд ли смог бы избежать похода по спасению собственной жены, но он со своими людьми держался позади, на приличном расстоянии от нас с Эдвардом, и я помню, как подумал, что нас слишком много, что и полудюжины воинов хватило бы, чтобы совладать с таким дураком, как Этельволд.

К нам присоединились и другие мужчины, покинув свои дома, чтобы встать под знамена короля, и к тому времени, как мы выехали с пустошей, у нас, должно быть, насчитывалось больше трех сотен всадников.

Стеапа послал вперед разведчиков, но они вернулись ни с чем, что предполагало, что Этельволд ожидает нас за частоколом своего дома.

В одном месте я пришпорил коня, направив в сторону от дороги, на небольшой холм, чтобы оглядеться, и Эдвард безо всякой цели присоединился ко мне, оставив свою стражу позади.

— Отец, — произнес он, — сказал, что я могу доверять тебе.

— Ты не сомневаешься в его словах, мой король? — спросил я.

— А моя мать сказала, что тебе доверять нельзя.

На это я рассмеялся. Элсвит, жена Альфреда, всегда меня ненавидела, и это чувство было взаимным.

— Твоя мать никогда меня не одобряла, — сказал я мягко.

— А Беокка сказал мне, что ты хочешь убить моих детей, — произнес он негодующе.

— Это не мое решение, мой король, — сказал я, он выглядел удивленным. — Твой отец, — объяснил я, — должен был перерезать Этельволду глотку двадцать лет назад, но он этого не сделал. Твои злейшие враги, мой король, не датчане.

Это люди, которые находятся рядом с тобой и жаждут получить твою корону. Твои незаконные дети станут проблемой для законного сына, но это не моя проблема. Она твоя.

Он покачал головой. Мы впервые были наедине с момента смерти его отца. Я знал, что нравлюсь ему, но я также вызываю у него беспокойство. Он знал меня только как воина и в отличие от своей сестры никогда не был близок со мной в детстве.

Он помолчал некоторое время, наблюдая за небольшим войском, растянувшимся на восток у подножия холма, знамена сияли на солнце. Земля блестела после всех этих дождей.