Евгений Рогачев - Рогнеда. Книга 1 Страница 49

Кистень распластался по земле и пополз, поминая в душе всех святых, каких только знал. О сопротивлении и о своих товарищах не думал. Самому бы уйти да живым остаться. Юркнул под ближайшую телегу, немного перевел дух, прислушался и уловил за спиной шорох. Резко обернулся и нос к носу столкнулся с мужиком в дорогом кафтане. Бородатый купец здесь прятался от опасности и теперь во все глаза смотрел на разбойника. Недолго думая, Кистень выхватил нож, притянул опешившего купца за ворот кафтана к себе и всадил нож по самую рукоять в незащищенное горло, да еще и провернул для надежности. Купец успел только хрюкнуть и начал заваливаться на Кистеня, забрызгивая все вокруг кровью. Тот оттолкнул безжизненное тело и пополз дальше.

Несмотря на тучность, Кистень двигался споро, страх придавал силы. Вот и кусты. Только тут осмелился приподнять головы и встать вначале на четвереньки, а потом и во весь рост. И бросился бежать, раздирая лицо и руки в кровь о колючие ветки. Перевалив через неглубокую балку, столкнулся с одним из ватажников. Тот, было, схватился за меч, но, узнав атамана, молча пристроился следом. Пробежав пару сотен шагов, остановились, тяжело дыша. Кистень привалился к дереву, выплюнул сгусток крови. Ватажник, оказавшийся молодым парнем в порванной сермяге, присел рядом.

— Что будем делать, атаман? — прохрипел, поводя из стороны в сторону белками глаз.

— Счас… — Кистень справился с кашлем, обтер бороду. — Отдышусь маленько и далее двинем… Спасся еще кто? Никого не видал?

— Нет, — парень помотал головой. — Я, как увидал стольких воинов, сразу бежать бросился. И остальные, кто был со мной, тож… Илюха Кривой еще мешок с собой прихватил. Крикнул я ему, чтоб бросил его, не до того счас. Да куда там! Вот и поплатился дурень. Голова Илюхи и скатилась в этот мешок… — Парень замолк, повернулся к атаману. — Как же так, а? Выходит, ждали нас и о засаде нашей ведали? Так? Что скажешь, атаман?

— Ничего не скажу. Сейчас главное утечь, а потом видно будет. Но я знаю, с кого спросить и, если даст Бог живым остаться, разорву пополам того, кто виновен в этом.

— И то верно. Найти бы гниду, да на куски порвать, — парень замер, прислушался. — Вроде как ельник трещит. Чуешь, атаман?

Только успел сказать, как на поляну, раздвинув кусты могучей грудью, выскочил конь с седоком. В одной руке у того был факел, в другой меч. Лицо скрылось за отсветом пламени и не понять, то ли молодой он, то ли старый.

— А, вот вы где, разбойнички! — Голос оказался молодецким и даже задиристым. — Я вас сразу заприметил, как вы рванули, да все найти не мог, а теперь узрел. Добегались, тати!!! Ну, берегитесь!!!

Думать было некогда. Молодой ватажник шустрым оказался. Кубарем скатился под ноги коня и, когда тот от неожиданности встал на дыбы, всадил нож в брюхо и юркнул в сторону. И вовремя. Конь рухнул как подкошенный — еще немного, и придавил бы ватажника. Седок вылетел из седла, но подняться не успел. Навалился Кистень и вмиг перерезал горло, тот и рта раскрыть не успел.

— Быстрый ты, — проговорил Кистень, обтирая нож о пучок травы. — Если выберемся отсюда, то при мне будешь. — Спрятал нож, огляделся. Почти совсем стемнело и только в той стороне, где остался злополучный обоз, проглядывали искорки света. — Давай убираться отсюда, он мог быть не один.

Они опять кинулись в чащу и начали плутать, запутывая следы. Долго так бегали, но их все-таки выследили и, в конце концов, загнали в болото. Кистень сообразил быстро и, срезав тростник, сунул в рот.

— Делай, как я, — успел бросить напарнику и погрузился с головой в противную жижу.

Долго так сидели, Кистень уже счет времени потерял. Не в силах более терпеть, наконец решил вынырнуть на поверхность. Оглянулся — вокруг тишина. Наступил день, и сквозь склоненные густые кроны пробивались редкие солнечные лучи, наполняя лес причудливым светом. Шустрого паренька рядом не оказалось. Видно, потоп или захлебнулся от неопытности. Жаль, помощник не помешал бы. Кистень знал, что многие ватажники предпочитали погибнуть на воле, чем попасть в руки дружинников. Потому как смерть их ожидала лютая, страшная. Сперва руки-ноги отрубят, а, когда приговоренный намучается вдоволь, то и голову от туловища отделят. Бр-р! Кистень для себя такой смерти не желал, но в тот раз Бог миловал, не зря он призывал в помощь святых.

Долго пришлось бродить по лесу, пока вышел к людям — грязный, обросший, чуть живой. Потом всю зиму отлеживался у старика одного, за плату давшего приют. Того, кто навел на обоз тот злополучный, Кистень отыскал. И прирезал. И отца, и сынка его малолетнего — никого не пожалел. Жонка только молодая успела в лес убежать, да он и гоняться за ней не стал, а поджег избу и исчез, в который раз растворившись в лесу.

С тех пор, помня о своей неудаче, Кистень нападать на обозы не смел. С судьбой не шутят — неизвестно, как вдругоряд все повернется. Можно и жизнь потерять. Нашел новых ватажников, тех, что нонче с ним, да и начали промышлять мелкими делишками. Вот такими, как нынешнее. Кто знает, может, и выгорит чего.

Кистень закрыл глаза и, немного поворочавшись на неудобном ложе, заснул.

На поверхности к тому времени разгорался новый день.

Ульян тоже не мог всю ночь глаз сомкнуть. Рядом, в горнице, ворочались отец с матерью, видимо, предчувствуя недоброе, что решил учудить их сынок. Не подозревал Никодим, что сынок его любимый отыскал спрятанные монеты. Специально не искал — случай помог. А, нашедши, увидел в этом перст божий. Верил, что, если удастся задуманное, то все вернется во сто крат более. Правда, несколько золотых монет он уже передал посадскому палачу, в надежде, что тот не сильно будет истязать Рогнеду. Но о сделанном не жалел. Авось доживет Рогнеда до того дня, когда выскользнет из цепких посадских рук.

Устав мучиться от тревожных дум и так и не сомкнув глаз, еще затемно Ульян поднялся с полатей. Натянул портки, рубаху и тихо выскользнул из избы. Из приворотной будки, гремя цепью, показался пес Черныш. Узнав хозяина, завилял хвостом. Ульян шикнул на него — не шуми, мол. Миновав двор, очутился в овине, где просушивались снопы хлеба и оттого запах там стоял пряный, дурманящий. На ощупь оторвал одну из досок, нащупал холщовый мешок. Достал, сунул за пазуху. Раскрывать не стал, и так зная, что там может быть. Встал, отряхнул колени, потуже затянул кушак и вышел со двора, напоследок потрепав Черныша по мощной холке.

Путь предстоял неблизкий. Надо было миновать весь город и выйти через главные ворота, а там, пройдя по скошенным полям, спуститься к реке Суле. А уже вдоль берега, через версту или чуть боле, аккурат выходишь к Кривому камню. Ульян прикинул, что к назначенному сроку как раз должен успеть. Поэтому шел размеренным шагом, стараясь не попадать в редкие полоски света, хотя и так было темно, хоть глаз выколи. Раз или два приходилось хорониться от городской стражи и ждать, пока она пройдет мимо. Ни к чему попадаться им на глаза. Начнутся ненужные вопросы, почему, дескать, один по ночам шатаешься. Еще, того и гляди, могут и к посаднику препроводить.