Сибирский фронтир - Сергей Фомичев Страница 49

–На камчатский берег? – уточнил один из молодых мореходов по фамилии Бочкарёв.

–На американский, – ответил я как можно более ровно.

В какой–нибудь другой обстановке меня высмеяли бы и сразу забыли. Но сейчас, когда все давно выговорились, вольная тема показалась достойной пары слов. Тем более что других новичков в этом обществе не случилось. Некому, стало быть, и науку показывать.

–На острова Обмана? – уточнил кто–то.

–Нет. До матёрого берега собираюсь добраться.

–Эвон куда! – протянул давешний зверобой, что жаловался на купцов. – А потонуть не боишься на шитике–то?

–У него не шитик, – заметил вдруг Окунев из угла. – Он рытовский новый галиот перекупил. Корабль добрый. Другого такого ни у кого больше нет.

Ай да капитан, всё, оказывается, слышал и вставил вовремя слово. Старожилы замолчали, не зная воспринимать моё проворство как свидетельство хватки или как наглость неслыханную. У молодых парней и даже кое у кого из ветеранов блеснули глаза. Значит, бродит понемногу идея, манит людей землица заморская. Зажурчала водка, разливаемая по кружкам в разных концах стола. Послышались резкие выдохи, перестук посуды, зачихал Чихотка, крякнул кто–то из стариков.

–Америка не ближний свет, – выговорил, наконец, зверобой.

–За одно лето не пройти, – согласился я. – Если бы из Петропавловска другое дело, но отсюда не дойти. В два, в три перехода, но доберусь.

–Случалось мне держать в руках тамошних соболей, – сказал один из старожилов на вид лет семидесяти. – Ещё когда из Анадырского острога товар возили. Так себе, скажу я вам братцы, соболь американский, мохнашка.

–Ну, так не за одним только соболем я народ собираю. Знаю, как найти два острова потаённых, где зверя такое изобилие, что он давит друг друга телами.

Потаёнными я обозвал острова Прибылова, ещё не открытые к тому времени. С помощью этой сокровищницы я надеялся завлечь промысловиков. Поставить их так сказать на путь истинный.

–Сказки… – отмахнулся старожил. – Сколько здесь живу то и дело слушаю сказки. Про новые земли, про зверей…

–Сказка ложь, да в ней намёк. А я путь знаю.

–Он знает, – вновь подал голос Окунев. – Я чертёж видел.

–Мало ли всяких чертежей по рукам ходит, – заметил, вздохнув, Родионов. – Ещё Штеллер покойный про землю рассказывал, да никто её не нашёл пока что.

–Так чего же сам не сходишь, один? – вмешался Дышло. – Чего народ баламутишь?

Ну вот. Вопрос задан. Теперь можно и агитацию развернуть.

–Если никого не найду, то и один схожу, будь уверен. Но одному такое дело потянуть сложно. Там ведь в чём беда – наскоками промысел вести невыгодно. Большая часть времени на переходы опасные уйдёт. Нужно основательно на дальних островах садиться. Лет на десять, а то и на пятнадцать. Гавань удобную разведать, крепость поставить. А уж оттуда можно и на промыслы выходить. Вот так вот.

Но людей у меня пока мало. Да и чего ради стараться за всех. Крепость и порт любому полезны будут, значит, и ставить сообща надо.

–Ну, ты сказанул! Крепость! – засмеялся Дышло. – Что и пушки у тебя есть?

–Будут, – сказал я уверенно. – С Афанасием договорился.

–Вон как! – протянул Дышло. – А по мне баловство это всё. И простого дубья хватит от диких отбиться.

–Вот от тебя–то крепость пользой точно послужит, – подцепил его Бочкарёв. – Ты же, как напьёшься, завсегда своих с чужими путаешь.

Посмеялись сдержанно. Дышло, выпив, и впрямь стал задиристым, встревал не по делу, старших перебивал.

–Крепость дело хорошее, – произнёс Родионов. – Если ты дерево на неё найдёшь, хотя где ты его там найдёшь, не представляю. Но допустим. Но вот от цинги и голода никакая крепость не защитит. А припасов, что с собой можно взять и на год не хватит.

–Вот! – сказал я. – Но тем, кто со мной пойдёт, об этом думать будет не нужно. Я прямо там буду хлеб продавать, причём по охотским ценам. И меха буду брать по охотским. Так что после промысла с хорошим барышом каждый вернётся.

–Брешешь! – вскрикнул зверобой.

–Ничуть. Из вас купцы последнее вытягивают через нужду. Вы же, получается, работаете на них даром. Сколько сюда да на Камчатку народу приходило, чтобы заработать, а хоть один домой с барышом вернулся? Куда там! А у меня строго по охотским ценам расчёты будут. И не только со своими. С каждым, кто уговор заключит.

–Какой уговор? – спросили разом несколько человек.

–Крепость помочь мне поставить. Это раз. Второе – зверя не выбивать полностью. Оставлять на развод, давать передышку. Ну а в–третьих, диких не трогать. Силой не отбирать у них ничего. Только на свободный обмен меха брать. И самих не неволить, а женщин, если приспичит, по их обычаю выкупать.

–Может с ними ещё табачком делиться? – усмехнулся кто–то.

–Не трогать? – взревел уже изрядно опьяневший Дышло. – А ты знаешь, как они ребят наших режут? Сперва улыбаются, вроде как гостям рады, а потом нападают, только спиной повернёшься. Или если корабль выбросит, а людей от цинги шатает, они добивают без жалости. Здесь что чукчи, что коряки, что алеуты… никакой разницы.

Половина старожилов одобрительно загудела, другие выжидали, чем я отвечу.

–Для того и крепость, чтобы обороняться, для того и припас, чтобы от цинги не шатало, – сказал я. – А нападают они понятно отчего.

–Отчего?

–Оттого что вы меры не знаете. Выбиваете всё зверьё вокруг да ещё из селений туземных меха выгребаете.

Моих сторонников заметно поубавилось.

–Ох, не зря ты и корякам хлеб раздавал… – заметил кто–то с дальнего конца стола.

–Он из жалости, – заступился другой.

–Вот ещё их жалеть, – вновь заговорил Дышло. – Они в парках собольих ходят, как князья какие, цену пушнине не знают.

–А ты знаешь, цену–то? – завёлся я. – Ты же этих соболей перекупщику отдаёшь по гривеннику. Вот и считай, что за гривенник спину под нож подставляешь.

–Нет уж, – бушевал Дышло. – Один разговор с ними может быть. Здесь только так. Только силу уважают.

–А по мне так истребить их под корень и вся недолга, – поддержал кто–то.

–Ну и ладно! – рассердился я. – Нравится драться с дикими деритесь, только мало, кто из вас уцелеет, когда они всерьёз обозлятся. А кто со мной пойдёт, наторгует больше,