Андрей Серба - Мертвые сраму не имут... Страница 5

Сфенкел с нескрываемым любопытством окинул десятского с головы до ног.

— Откуда знаешь это?

— Моя родная сестра — любимая служанка жены боярина Самуила. Два дня назад у него в замке был пир с самыми близкими друзьями, тоже знатными вельможами и прославленными воеводами. Некоторые из них во хмелю говорили, что по сговору с императором Цимисхием явятся к тебе и великому князю Святославу как друзья Руси, а в нужную для ромеев минуту изменят вам и выступят против Руси и Болгарии.

Сфенкел нахмурился, его взгляд стал строже.

— Назови этих людей.

— Они мне неизвестны. Сестра может признать их в обличье, но откуда ей, простой деревенской девушке, знать имена сановных болгарских мужей? Большинство присутствовавших на том пиру она видела впервые и мельком, да и разговоры слышала обрывками.

— Ты прав, десятский, не все болгары друзья Руси, — согласился с Ангелом воевода. Затем, глядя собеседнику в глаза, медленно продолжил: — Страшен враг, прикидывающийся другом и таящий за пазухой нож, однако намного опасней тот, кто хочет поссорить тебя с единокровным братом.

Лицо десятского, мгновенно понявшего смысл произнесенных воеводой слов, побледнело.

— Я предупредил только о боярах-изменниках, а не о всех болгарах.

— Запомню твое предостережение. Теперь поговорим о другом. Скажи, отчего я должен верить о замышляемой против меня измене тебе, встреченному впервые, причем без доказательств истинности твоих слов? Однако, совершенно не зная тебя, я также не вправе подозревать тебя и в злом умысле. Посему я поступлю так. Завтра ромеи будут под Преславой и начнут ее осаду. Поступки вставших под мое знамя болгар, их верность или измена Болгарии и ее союзнице Руси решат твою участь. А покуда, десятский, ты станешь моим пленником.

Воевода глянул на стоявшего у окна высокого, подтянутого русского сотника, державшего руку на крыже меча.

— Всеслав, отбери у десятского оружие, и вели посадить под замок.

Светало. На фоне розовевшего неба чернели башни Преславы. Невдалеке от ее стен раскинулся византийский лагерь. Несмотря на ранний час, он весь был в движении. Доносились приглушенные расстоянием звуки труб и литавр, гром барабанов. Подняв знамена, двигались на крепость изготовившиеся к штурму легионы.

Вдоль городских стен, прикрывая главные ворота Преславы, против надвигавшихся таксиархий Цимисхия стояли ряды славян. Плечом к плечу, щит к щиту. До самых глаз надвинуты на головы шлемы, над сплошной стеной червленых щитов неподвижно застыла щетина острых копий. Подле ворот виднелась небольшая группа конных русичей и болгар во главе с воеводой Сфенкелом…

Прищурив глаза, зажав в кулак бороду, не сводил взгляда со славянских шеренг Цимисхий. Рядом с ним почтительно замерли боярин Самуил с неразлучным спутником-священником.

— Врагов намного больше, нежели ты говорил, — обратился к боярину Иоанн. — Их никак не меньше восьми-девяти таксиархий.

— Исчисляя врагов в Преславе, я имел в виду только русов. А под стенами стоят и болгары.

Цимисхий презрительно скривил губы.

— Твои соплеменники меня нисколько не волнуют. Я давно знаком с ними. Зато каковы в бою русы, сейчас увижу впервые…

Молча, без единого движения застыли славянские ряды. Не дрогнет в них ни один щит, не звякнет оружие, не шелохнется густой частокол копий. Все ближе к ним ровные шеренги таксиархий, уже отчетливо видны лица легионеров. Их передние ряды замедлили шаг и, дабы свободнее пользоваться оружием, раздвинулись в стороны.

Тотчас по команде Сфенкела острия славянских копий, смотревших прежде в небо, вздрогнули и наклонились вперед, нацеливаясь в грудь наступавшим легионерам. На стенах города появились ряды русских и болгарских лучников с уже натянутыми тетивами, туча стрел понеслась навстречу византийцам. Напрасно прикрывались щитами легионеры и пятились их поредевшие шеренги — славянские лучники поражали врагов без промаха и на выбор.

Уцелевшие византийцы остановились, принялись топтаться на месте. Не наступая, они лишь защищались от стрел. А со стороны римского лагеря, сверкая сталью, оглашая окрестности звуками военной музыки, приближались к месту боя новые таксиархии…

Подавшись грудью вперед, вытянув шею, пристально наблюдал за происходившими под стенами крепости событиями Цимисхий,

— Ты был прав, Варда, — не оборачиваясь, сказал он, — эти варвары действительно хорошие солдаты. Мы сражаемся уже целый день, однако не сдвинули их ни на шаг.

— Я знал это всегда, император. Разве не предупреждал при первом нашем разговоре о них, что русы — страшный враг?

Иоанн Цимисхий недовольно поморщился.

— Каковы бы они ни были, мы явились сюда победить. Причем боевой успех особенно нужен мне сегодня. Ты, Варда, опытный солдат и прекрасно понимаешь, как много значит для воина первый в начавшейся кампании бой.

— Согласен с тобой, император. Наши легионы должны почувствовать сегодня вкус победы. Даже если им не суждено увидеть спины бегущего врага, пусть хоть поле битвы останется за нами. Добиться этого могут лишь «бессмертные».

По лицу Цимисхия пробежала тень недовольства.

— Я еще не видел князя Святослава, а ты предлагаешь бросить в первый же бой гвардию. С кем, в таком случае, я приду к решительному сражению с самим киевским князем и его хваленой дружиной?

— Император, это всего лишь совет старого воина.

Оба замолчали, вновь стали следить за полем битвы. Как и раньше, неподвижно высилась под стенами Преславы стена красных щитов. На расстоянии полета стрелы от нее приводили себя в порядок, перестраивали ряды отступившие легионеры.

— Варда, отдаю в твои руки своих лучших воинов, — негромко произнес Цимисхий, не отрывая глаз от крепости. — Но мои легионы должны знать, что ни один враг не устоит перед их натиском.

— Они увидят это, император…

Из леса, расположенного на левом фланге славян, вынесся вал закованных в броню «бессмертных». Впереди с мечом в руке скакал Варда Склир. Выставив длинные копья, всадники мчались на славян сбоку, стремясь отсечь их от крепостных стен. Однако этому замыслу не суждено было осуществиться. Ворота Преславы распахнулись, оборонявшиеся начали быстро втягиваться в город. Только левое крыло славян, на которое неслись «бессмертные», осталось на месте, правда, здесь за последней шеренгой копьеносцев появилось несколько линий лучников.

— Император, они бегут! — громко крикнул Иоанн Куркуас, начальник метательных машин византийской армии. — Твои храбрецы-«бессмертные» ворвутся в город на спинах варваров!

— Да, Куркуас, они бегут, — с натянутой улыбкой отозвался Цимисхий, — значит, сегодня мы победили. Поэтому, магистр Петр, прикажи остановить конницу и прекратить атаки пехоты. А поскольку тебе, Куркуас, так не терпится очутиться в городе, повелеваю тебе следующее. Сегодня же ночью установишь под степами все свои машины и, прежде чем варвары успеют выйти утром в поле, начнешь рушить стены крепости. А когда к нам подойдет кувикуарий Василий с остальным войском и обозом, мы снова пойдем на штурм.