Ефим Курганов - Шпион его величества Страница 5

Но дядюшка, конечно, только повод, это ясно как божий день.

Юная графинюшка, полагаю, прибудет сюда в ожидании бурных политических событий, которые не замедлят себя ждать. Да, надо будет не упустить случай и сразу же по ее прибытии завязать с ней знакомство.

Вообще глубокая закономерность коренится в том, что в здешних краях появится известная своими бонапартистскими симпатиями графиня Коссаковская.

Чувствую, что неровен час – и наша тихая, скромная Вильна сделается в скором времени центром мирового шпионства и мировой дипломатии.

Сторонников Бонапарта уже в ближайшие дни, без всякого сомнения, понаедет сюда немало. Коссаковская – это первая ласточка.

Что ж, будем готовиться к встрече, господа!

Всенепременно будем!

Агенты императора Франции должны оказаться в заготовленной для них сети. Ни один не должен уйти.

Необходимо срочно набирать людей, коим можно будет поручить слежку за «гостями», ибо силы местных полицейских и малочисленны, и, кажется, не очень надежны.

Пока никаких особенных событий. Тихо, но мне тишина всегда внушает опасность – я немного ее по многолетней привычке побаиваюсь.

Французы тут все как один попрятались: без необходимости не появляются, не фланируют, вообще избегают дневных перемещений, предпочитают сумерки.

А вот коренное население города и не думает скрывать горячих симпатий своих к Бонапарту. Приходится признать, что его явно и несомненно ждут, а нас столь же явно не хотят.

Однако не стоит заранее отчаиваться. Я уверен, что ежели дело вести умеючи, то сторонников российской короны навербовать можно будет немало, надо только очень захотеть.

Моя главная забота сейчас заключается в том, чтобы найти опору в жителях Вильны, чтобы постоянно выискивать личностей, кои готовы работать с нами, а таковые, несомненно, найдутся, в этом я не сомневаюсь.

Виленский полицмейстер Вейс настоятельно советует мне как можно скорее наладить связь с жидовским кагалом.

Он рассказывает, что банкирские дома, принадлежащие жидам, имеют свою отлично налаженную сеть агентов и курьеров. Этот механизм, как утверждает полицмейстер, работает совершенно бесперебойно, в отличие от нашего гражданского управления.

Помимо прочего, говорит полицмейстер Вейс, жиды за последние столетия столько тут натерпелись от поляков, что в отместку им, без всякого сомнения, готовы помогать нам, рассчитывая, видимо, встретить в российском императоре более справедливости.

И этот момент нужно использовать. И более того: его никак нельзя нам упустить – мы должны иметь в здешнем крае хоть какую-то силу поддержки. Нужно всячески искать тех, кто недоволен сложившимся положением вещей, и переводить их на свою сторону.

Слова Вейса нужно серьезнейшим образом обдумать, сделать необходимые выводы и тут же предпринять решительнейшие шаги.

Майор Лешковский из Гродны прислал донесение, обстоятельно и очень толково составленное (да, недаром я вызвал его сюда из Санкт-Петербурга). Собственно, это целая записка. Полагаю, что в скором будущем она весьма мне пригодится.

Вот что в общих чертах сообщил мне майор Лешковский.

Район Гродны и прилегающих местечек расположен по обеим сторонам реки Неман и ее притоков.

В городе проживает значительное число представителей польской шляхты, владельцев обширнейших и богатейших поместий. Большинство из них настроено крайне враждебно по отношению к российской короне.

Целая сеть раскинутых по Гродненской губернии масонских лож находится, в основном, в подчинении у поляков. Деятельность всех этих лож проходит в рамках активной антирусской пропаганды.

Все эти факты имеют для нас, конечно, весьма печальное значение. Если что для нас и хорошо в Гродне, так это жиды, коим в здешнем крае принадлежит почти исключительно вся торговля (есть у них в Гродне и своя типография, довольно значительная; вообще, выходит множество книг).

В Гродненской губернии никто не встречал русских как своих избавителей. Лишь жиды каждого местечка, лежащего по дороге, где проходили войска, выносили разноцветные хоругви с изображением нашего государя.

И это еще не все. Гродненское купечество собрало значительные суммы для вспомоществования российской армии (шеф корпуса жандармов А. Х. Бенкендорф, тогда бывший полковником и стоявший со своей частью недалеко от Гродно, вспоминает: «Мы не могли достаточно нахвалиться усердием и привязанностью, которые выказывали нам евреи». – Позднейшее примечание Я. И. де Санглена).

И это не все. Учащиеся жидовских школ, кои называются ешиботы, почитай каждодневно доставляют мне сведения о всех обретающихся здесь французах и об подозрительных собраниях, устраиваемых шляхтой.

Донесение майора Лешковского я тотчас же передал Барклаю-де-Толли ввиду его исключительной важности.

Получил письмо от бывшего сослуживца своего (П. И. Б.) по министерству полиции.

Прежде всего он сообщает, что апреля девятого дня взамен отставленного Сперанского государственным секретарем был назначен вице-адмирал и литератор Александр Семенович Шишков (занимал эту должность до 1814 года, с 1814 года – член Государственного совета, в 1813–1841 годах – президент Российской Академии, в 1824–1828 годах – министр народного просвещения. – Позднейшее примечание Я. И. де Санглена).

Подписание указа о назначении нового государственного секретаря произошло в апреле девятого дня в девять часов утра.

Еще П. И. Б. уведомляет меня, что сюда едет министр Александр Дмитрич Балашов, и причем не один, совсем не один.

Судя по раскладу, Вильна уже в ближайшие дни и в самом деле станет местом, где соберутся наиболее яростные и наиболее последовательные враги Бонапарта.

Вот что по дружбе поведал мне милейший П. И. Б.

Апреля 9-го дня в два часа пополудни, после молебствия в Казанском соборе, государь Александр Павлович, сопровождаемый молитвами во множестве стекшегося на пути его народа, выехал из Санкт-Петербурга. Императора сопровождали: принц Георгий Ольденбургский, герцог Александр Виртембергский, канцлер граф Николай Румянцев, граф Нессельроде, граф Кочубей, обер-гофмаршал граф Н. А. Толстой, государственный секретарь Шишков, генералы барон Беннигсен, Аракчеев и Фуль, генерал-адъютанты А. Балашов, П. Волконский и другие.

Особенно неприятно мне скорое появление тут Балашова, так же как неприятно скорое появление другого генерал-адъютанта – Волконского (впоследствии стал генерал-фельдмаршалом, начальником Генерального штаба и министром Императорского двора. – Позднейшее примечание Я. И. де Санглена).