Дороти Даннет - Игра кавалеров (Иллюстрации П. Парамонова) Страница 5

Вечер вскоре окончился. Король и его свита удалились, за ними последовала и королева, но Тади Бой Баллах, пьяный в стельку, выполнив все положенные почтительные поклоны, остался с неизменной фляжкой среди своих почитателей. Когда Мария де Гиз поднялась, чтобы уйти, Тади тоже встал и нетвердой походкой направился к шотландскому двору. Не веря своим глазам, Маргарет Эрскин видела, как он приблизился и благосклонно одарил ее пьяной улыбкой, а затем, пройдя мимо, дернул лорда Калтера за нарядный рукав. Ричард Кроуфорд с каменным лицом взглянул прямо в синие глаза брата. Отвратительный запах пота и перегара ударил ему в нос.

Обращение Тади Боя, разумеется, было несвоевременным, но его чувства — вполне искренними и теплыми.

— Приходи навестить меня, если захочешь, дорогой мой, прежде чем уедешь в Амбуаз.

Маргарет видела, как вспыхнули серые глаза Ричарда. Он осмотрелся: слышать их никто не мог, но то, что они разговаривали, было очевидно для каждого. Ричард осторожно заметил:

— Сьер Энгиен наблюдает за тобой.

— Он ревнует, — сказал Тади Бой и, лукаво хихикнув, сделал вид, что отходит.

Улыбаясь, Калтер произнес по-прежнему тихим, ровным голосом:

— Как могу я прийти? Люди ведь будут болтать.

Длинный, не очень чистый палец погладил его по подбородку.

— Какой ты благоразумный, — с сожалением произнес Тади Бой. — Те, кому интересно, уже знают, кто я. Но ты можешь выдумать для них и для меня какой-нибудь хитроумный предлог. Спокойной ночи, мой милый, и пусть тебе снятся благопристойные сны…

Он отошел, и вовремя: мадам Маргарита звала его, а д'Энгиен принес еще выпить. Маргарет Эрскин не заметила, с кем он ушел спать.

На следующее утро, когда шотландский двор королевы Марии де Гиз готовился к переезду в Амбуаз, Тади Боя вынудили перебраться поближе к остальным придворным в комнаты освободившегося крыла. Он уже наполовину упаковал свои вещи к полудню, когда у дверей появился лорд Калтер. Он безмолвно встал на пороге. Лаймонд заговорил первым и дружелюбно произнес:

— Все так. Король плоти, благоухающий среди своих цветов. Входи. Я благоразумен, трезв и не собираюсь покушаться на твою добродетель.

От пресловутой сдержанности Ричарда не осталось и следа. Улыбнувшись в ответ, он закрыл дверь, подошел и обнял Фрэнсиса. Его руки ощутили рыхлую полноту, а разглядев сухие черные волосы, обрюзгшее лицо и покрасневшие от бессонных ночей и дыма глаза, некогда такие зоркие, он почувствовал горькое сожаление.

— Ты дьявол, Фрэнсис, — произнес он.

Ричард ждал трудного разговора, но беседа проходила довольно гладко. Он сообщил семейные новости, ответил на какие-то дежурные вопросы, заметив, что Лаймонд намного меньше интересуется новыми постройками в Мидкалтере, чем сам он — политическими событиями.

Они говорили о шотландских делах. А на улице все утро шел унылый зимний дождь. Разоренная комната казалась неопрятной и темной. Даже вновь разожженный огонь, пускавший причудливые струйки дыма, едва ли мог скрасить эту пустоту. Лаймонд бросил взгляд на открытый сундук у своих ног, встал, исчез в соседнем чуланчике и вскоре вернулся с полотенцем и багажными ремнями. Добавив их к остальным вещам и закрыв полупустой сундук, оллав уселся на крышку и спросил:

— Что слышно о наследстве Мортона? Джорджа Дугласа можно купить, если, конечно, он нужен королеве. Он хочет полномочий посла — но это было бы безумием.

Три претендента предъявляли права на графство Мортон, но только лорд Максвелл и сын Джорджа Дугласа могли реально рассчитывать на успех.

Ричард заметил:

— Я слышал, что он угрожал разоблачить тебя. — И тотчас же пожалел о своих словах, так как брат, очень удивившись, ответил:

— О Боже, это ничего не значит. Озорство. Он — изобретательный заговорщик: по его милости послали за тобой, я в этом вполне уверен. Нашему другу кажется, будто именно он плетет невероятно сложные интриги, но в половине случаев, если и убрать Джорджа Дугласа, сооружение останется стоять как ни в чем не бывало. Возможно, даже крепче. И он явится к королеве за наследством Мортона, но и Масквелла ей терять не с руки. У Джорджа Дугласа власти достаточно — он будет безмерно счастлив получить только деньги. А королеве понадобится вся возможная помощь, чтобы пресечь последствия одной непроходимо глупой выходки… Ты слышал, как отличилась Дженни?

Губы Ричарда скривились:

— Вся Шотландия трезвонит об этом. Новость, должно быть, вызвала немалый переполох.

Лаймонд вскочил на ноги, не столь стремительно, как прежде.

— Еще бы. Прекрасная Диана, свет в ночи, потускнела и затмилась. Коннетабль пошел на попятный, двор, король тоже. Екатерина, разумеется, попросту ожидает подходящего случая, чтобы отослать Дженни домой. Это наиболее предпочтительный вариант.

— Том и Маргарет сделали все, что было в их силах, дабы положить этому конец. Я знаю, что и ты постарался.

— О да, — мягко проговорил Лаймонд. — Дженни была польщена. Мне пришлось сражаться за мою добродетель.

Он снова стал упаковывать вещи, не прекращая разговора. Ричард внимательно слушал спокойный и беспристрастный рассказ о главных фигурах при дворе короля Генриха. Характеристики звучали живо и были потрясающе точны, словно ангел, отмечающий добрые дела и грехи, держал перед ним восковые дощечки. Но братья ни словом не обмолвились о деле, которое привело Лаймонда во Францию. В середине беседы Лаймонд вдруг сказал своим обычным тоном:

— Подожди минуту, пожалуйста. — И быстро выбежал в ту же дверь, что и прежде.

Полная тишина на какое-то время обманула даже Ричарда. Но, бросив взгляд на разбросанные и неупакованные вещи, он вдруг осознал, что вот уже пять минут Фрэнсис морочит ему голову, ловким арьергардным маневром пытаясь скрыть свои личные неурядицы. Вскочив со стула, он в два прыжка оказался в соседнем чуланчике.

Приступ на этот раз проходил тяжело. Не было никакой надежды скрыть его, и Лаймонд, должно быть, это отчетливо понимал. Даже Калтеру, знавшему жизнь в различных проявлениях, редко доводилось видеть, чтобы человеку было так худо. С трудом переводя дыхание, Ричард опустился на колени рядом с братом и поддерживал его до тех пор, пока приступ не кончился. Затем бережно поднял Фрэнсиса на руки и отнес на причудливую, инкрустированную черепахой кровать.

Глаза Лаймонда были закрыты, голубоватые пятна, вроде трупных, выступили на коже, словно веснушки. Его лицо при ярком свете было точно таким, как описывала Маргарет Эрскин. Прошлым вечером, в мягком мерцании свечей, можно было тешить себя, вспоминая дерзкий актерский талант брата. Немного спустя Фрэнсис пошевелился, и Ричард, склонившись над постелью, почти злорадно сказал: