Х.Байрамукова - ВЕЧНЫЕ ВСАДНИКИ Страница 50

– Вот звереныш! – крикнул кто-то. – Ну пусть привяжет коня сам.

– Без коня никуда не пойду! – ответил разъяренный Солтан, еще крепче сжав повод.

– С конем в избу зайдешь?

– Ни с конем, ни без коня! Кто вы такие?

– Люди, дуралей! Входи, а коня подержим, не съедим, – сказал один из вооруженных, любуясь Туганом, да и все остальные разглядывали коня, цокая языками от восхищения.

– Убейте на месте, а повод никому не уступлю!

На шум вышел человек командирской осанки, с чисто выбритым лицом. Он сразу узнал и парня и коня, но не подал виду, распорядился:

– Немедленно обработайте коня, видите – рана! И накормите обоих, они умирают от голода. И еще: вызвать ко мне Зубра.

– Есть, товарищ командир!

При слове «товарищ» у Солтана расцвело в сердце. Неужели свои? На военных не похожи, но вооружены. И порядки военные.

Его с конем повели к еле заметной под снегом землянке. По дороге он заметил, что здесь таких землянок много, а в глубине леса стояли у коновязи лошади.

«Не партизанский ли это отряд?» – гадал Солтан. Но ему видеть партизан никогда не приходилось, он не знал, как они должны выглядеть. Бывает ли у них своя особая форма?

Солтану вынесли из землянки миску горячего супа и полбуханки хлеба, а перед Туганом положили огромную охапку сена. Оба кинулись с жадностью есть.

Вдруг Солтан заметил идущего к нему издали человека, тоже в полушубке, с длинной бородой. Левый пустой рукав его полушубка был заткнут за широкий ремень. Что-то знакомое в лице этого человека… Солтан даже перестал есть.

– Туган? Солтан? – радостно вскричал человек.

Солтан кинулся к нему. Это же свой! Аламатский! Председатель сельсовета дядя Хаджи-Сеит! Из-за бороды его и не узнать!

– Товарищ Зубр! Вас к командиру, – козырнул Хаджи-Сеиту боец.

– Иду, иду. Дайте только полюбоваться на двух своих знаменитых земляков!

– Стойте, дядя Хаджи-Сеит! – взмолился Солтан. – Вы никого из Аламата не видели?

– Да я и сам там был, сынок. Кто же, думаешь, освобождал твою мать и других женщин?

– Где мама?

– Э-э, да ты отстал от жизни, одичал в лесу. Марзий мы отправили из своего лагеря в Даусуз, к твоему дедушке. Он ее надежно спрятал у родичей. Ну, ешь, ешь. Потом поговорим!

***

Большой партизанский лагерь пришел в движение. Бойцы седлали коней. Командиры давали последние распоряжения. Женщины варили обед и разносили по землянкам большие миски, которые источали в морозном воздухе пар.

Отряд готовился к большому делу.

Командир отряда Сергей Петрович Быстров, собрав ближайших помощников, объявил:

– Выступаем через час. Итак, товарищи. Северный Кавказ вот-вот будет освобожден от фашистской нечисти. Сталинградская битва оказала на это свое решающее влияние. Прошу всех поближе. Вот где нам наступать. Части Советской Армии пройдут вот тут, наша же задача – двинуться по Гумскому ущелью, выйти к этому аулу, а дальше – к Кисловодску…

Он склонился над картой, водя по ней тонким указательным пальцем.

В мирное время он работал пианистом в Кисловодске. Во время оккупации его жену и сына фашисты казнили в душегубке.

В это время у входа в домик послышался шум. В дверь заглянула голова в лохматой шапке, и хозяин шапки сказал взволнованным юношеским голосом, с акцентом:

– Товарищ командир, я поймал шпионку!

Это докладывал Солтан. Он втолкнул в комнату девушку в белом пуховом платке и в пальто с серым каракулевым воротником, а сам стал на страже в дверях. Выглядел он заправским воином: полушубок перепоясан широким солдатским ремнем, к которому прицеплена серебряная сабля, в руках – винтовка.

– Докладывайте, – коротко сказал ему Быстров.

– Она предательница, переводчик! Сейчас пробиралась к нам, чтобы шпионить. Я стоял в карауле на дальнем посту и увидел, как она крадется по лесу!

Командир спросил девушку:

– Кто вы и зачем сюда шли?

– Я – «Бриллиант», товарищ командир!

– Твой товарищ немецкий комендант Фриц Клаус, а не наш командир! – возмутился Солтан, боясь, что ей поверят.

В это время вошел Хаджи-Сеит и обрадованно протянул руки к девушке:

– Как вам удалось добраться, Сейр Отаровна?

Услышав это имя, Быстров встал и протянул руку учительнице:

– Здравствуйте, «Бриллиант»! Так вот вы какая? Молодчина вы! Настоящий бриллиант, без кавычек: хорошо поработали на партизан, ваши сведения делали свое дело на перевале.

Солтан растерянно провел рукой по лицу, словно прогоняя сон. Все расхохотались.

– Она ведь спасла тебе жизнь, – сказал Хаджи-Сеит Солтану. – Она выпытала у Обрубка в присутствии самого коменданта, где этот полицай ранил твоего коня. Дала нам знать. И мы взялись прочесывать лес. А то бы так там и замерз!

– Ну, здравствуй, «Вечный всадник»! – подошла Сеир Отаровна к Солтану с улыбкой.

– Простите меня… Я ведь впервые в партизанах! – покраснел он.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬДЕВЯТАЯ

Фашисты удирали из Аламата. Удирали так скоропалительно, что никто в ауле не успел ничего понять.

Увидели только, что фрицы стали поспешно нагружать машины. Распоряжался сам комендант.

Сушеный бок всполошенно вертелся около него и что-то ему горячо доказывал, брызгая слюной. В это время подъехала бричка, доверху нагруженная вещами, на них восседала заплаканная жена Сушеного, закутанная в большой серый пуховый платок.

Сушеный показывал коменданту то на свою бричку, то на грузовик, а комендант отрицательно качал головой.

Вовсю трудился Обрубок со своими дружками, бегая взад-вперед на коротких ногах и помогая солдатам грузить машины своих хозяев.

Машины готовы. Но солдаты, вместо того чтобы сесть в них или на мотоциклы, начали выносить солому и обкладывать ею здание школы, поливать стены бензином из канистр. Полыхнуло пламя. В это же время показался черный дым над зданиями конезавода.

Сушеный бок и его жена стали лихорадочно кидать свои вещи с брички в кузов грузовика. Комендант, собиравшийся уже сесть в свою машину, вдруг обернулся, вытащил пистолет и выстрелил в Сушеного. Тот упал, раскинув руки и окрасив своей кровью снег. Жена с воплем кинулась к нему.

Взвыли моторы, застрекотали мотоциклы. Фашисты покинули Аламат. Как только утих шум машин и мотоциклов, аламатцы, будто договорившись, бросились со всех улиц и переулков к школе и конезаводу тушить пожар.

…К вечеру в аул вошла рота советских бойцов. Аламатцы высыпали на Главную улицу, обнимали, целовали бойцов, выносили еду, перевязывали раненых солдат. Это была рота, дошедшая сюда с боями против отступающих к перевалу частей гитлеровской армии. После короткого привала в ауле рота двинулась дальше.