Николай Смирнов - Государство Солнца (с иллюстрациями В. Милашевского) Страница 50

— Объяви им, что они свободны, — сказал Беспойск переводчику.

Тот произнёс несколько туземных слов. Но пленные по-прежнему стояли без движения. Очевидно, освобождение при таких обстоятельствах не укладывалось в их понимании.

— Водки! — закричал Беспойск. — Мы их сейчас развеселим!

Принесли целый кофейник водки. Беспойск налил полную чарку и поднёс одному из мальгашей. Тот думал, что это яд, и выплеснул водку на землю. Тогда Беспойск налил другую чарку, выпил её сам и захохотал. Потом снова поднёс мальгашу. Тот выпил и закричал:

— Бо!

Беспойск споил мальгашам весь кофейник. А затем велел переводчику сказать:

— У нас не будет вражды. Кто завтра придёт без копья в лагерь, получит по кружке водки. Пусть приходит много народу. Мы здесь будем строить дом. Кто будет нам помогать, тем мы будем платить. Гоните сюда быков и тащите рис. Мы всё купим немедленно и вас не обидим. А теперь идите!

Чёрных вывели за ограду, и они, как волки, пустились бежать со всех ног. Даже не оглядывались ни разу. Лес закрыл их своими листьями. И я понял, почему наши боятся ходить в лес поодиночке.

Инженер Корби, когда у него под руками были материалы и здоровые люди, мог проявить себя с самой лучшей стороны. Через час после нашего появления в лагере он уже соорудил из холста большую палатку. Это был наш провиантский склад. Туда мы вкатили наши бочки с порохом и водкой, а пушки расставили вдоль забора, по указаниям майора Мариньи, командира волонтёров.

Когда склад был готов и меры обороны лагеря приняты, Беспойск послал меня на «Постильон» к Сэно. Надо было везти на берег мелкие товары, предназначенные для мены. Но когда я сказал об этом Сэно, он сделал удивлённое лицо и заявил, что на корабле больше ничего нет. Сначала я думал, что он решил украсть всю партию сразу и морочит меня. Я полез в трюм, но там действительно ничего не было, кроме ненужного корабельного старья. Тогда я вернулся к Сэно:

— Где же те вещи, которые губернатор пообещал отпустить нам?

— Он их оставил у себя на Иль-де-Франс. Сказал, что нам довольно и пушек.

— Но чем же мы будем платить туземцам за работу?

— А это вы узнайте у господина Беспойска…

Я поспешил к Беспойску и сообщил ему прискорбную новость.

— Я так и думал, — сказал он спокойно. — Не мог же Майар не устроить нам прощальной пакости.

— Но что же мы будем давать мальгашам, барон?

— Прежде всего не зови меня больше бароном. Здесь не Париж. Зови губернатором. Ведь я губернатор Мадагаскара. А что касается товаров, то нам надо что-нибудь придумать. Может быть, кому-нибудь придётся съездить на Иль-де-Франс. Он сделал несколько распоряжений и уехал ночевать на «Постильон», где у него остались жена и маленький сын. А. я пошёл по лагерю без всякой определённой цели. У ворот Андреянов приколачивал доску. На ней по-французски и по-русски было написано:

«По распоряжению губернатора к реке ходить только с оружием. В лес не ходить совсем».

Вот в какую сторонку занесло нас в конце концов! Я припомнил мученическую смерть Панова и стрелу, которая оставила метину у меня на плече. Стало невесело.

Вечером мы все собрались в палатке, которую Беспойск велел разбить на всякий случай. Наступила чёрная ночь. Огненные жуки, как пули, протыкали воздух. Из лесу неслись странные крики, и нельзя было понять, кричали это люди или звери. Обстоятельный Сибаев высказывал свои соображения о колонии:

— Жить здесь не сладко будет. Больно страна сырая. А лес тесный, не пройдёшь сквозь него. И чёрные злые.

— Да, не разживёмся здесь, — простонал Чулошников, который все ещё надеялся разбогатеть.

— Ничего, братцы, как-нибудь обернёмся, — пытался смягчить положение Ерофеев. — Тоже ведь не лыком шиты.

Мы ещё поговорили некоторое время, а потом легли спать. Я долго не мог заснуть и вышел посмотреть на небо. Оно не было похоже на наше, камчатское. Все звёзды другие. И это подействовало на меня скверно. Как будем дальше жить? Ведь платить чёрным за рис нечем. Даже думать не хотелось об этом. Одно оставалось — лечь спать. И я заснул, утешив себя пословицей, что утро вечера мудреней.

Утро действительно оказалось мудреней вечера. Я проснулся рано и вышел посмотреть на бухту. Недалеко от берега наш маленький «Постильон» спал на якоре. Но вдали я увидел какой-то другой, большой корабль, который очень медленно шёл к нам на буксире шлюпок. Я присмотрелся и увидел, что это «Дофин», на котором мы шли из Макао во Францию. У меня сейчас же от сердца отлегло. Я смекнул, что с корабля этого нам можно получить товар. Растолкал Лапина и Сибаева. Мы сбежали к берегу и уселись на туземную лодку, выдолбленную из одного ствола. На этой лодке мы подошли к «Постильону».

Я поднялся на палубу и тихо постучал в каюту Беспойска. Он вышел с намыленными щеками и бритвой в руках.

— Что случилось?

— Сюда идёт «Дофин», губернатор.

— Ты что, заболел, что ли?

— Нет, здоров. Смотрите сами.

Не могло быть никакого сомнения, что корабль этот был «Дофин». Беспойск хлопнул в ладоши, обтёр щеки и вернулся к себе в каюту. Обратно вышел со шкатулкой.

— Считай деньги. Только смотри, чтоб ветер их не разнёс. Это мои личные.

Я начал считать и увидел, что денег много — тысячи ливров ассигнациями. Кончив подсчёт, заявил Беспойску:

— Пятнадцать тысяч ливров.

— Мы их сейчас пустим в оборот.

И мы отправились на «Дофин», который как раз в это время гремел якорем.

Капитан на «Дофине» был знакомый. Он сообщил, что потерпел небольшую аварию по пути с мыса Доброй Надежды и зашёл на Мадагаскар, чтобы срубить несколько деревьев и запастись водой. На пятнадцать тысяч ливров он отпустил нам много материй, ниток, железных изделий. Теперь мы смело могли поджидать туземцев с их быками и рисом.

3. Первые шаги

Если бы не лихорадка, наше положение на Мадагаскаре было бы не так плохо. После всех смертей и дезертирств у нас все же осталось около полутораста человек колонистов. Из этого числа сто человек вербовались как солдаты. Но по условиям найма они должны были не только сражаться, но и ходить в далёкие разведки, держать караулы и даже наблюдать за работами. Во главе этого отряда стоял майор Мариньи, отставной военный очень доброго нрава. Совершенно непонятно было, как он сделался солдатом, и ещё непонятнее, зачем понесло его на Мадагаскар. Возможно, что его привлекло жалованье, которое было всем выдано во Франции за год вперёд. Помощником у него был молодой лейтенант Демарш. Этот бежал из Франции от долгов и все время очень скучал.