Юрий Черняков - На безымянной высоте Страница 51

Наконец появились власовцы — Гриша и Валера — и с ними третий, которого они то тащили, то заставляли ползти, то передвигаться бегом; этот третий при ближайшем рассмотрении оказался немецким майором с кляпом во рту.

Пан Марек поднялся к ним навстречу. Парни остановились, машинально щелкая затворами своих «шмайсеров» при виде направленных на них ППШ.

Из дома выбежала внучка пана Марека Марыся и бросилась к нему.

— Деда, — кричала она, испугавшись за него, и Марек тут же спрятал ее себе за спину. Когда на крик Марыси выскочила напуганная Ева, он прокричал ей:

— Уведи ребенка!

Михаил опустил ствол автомата, то же самое сделал Прохор, и только потом оробевшие власовцы бросили свои «шмайсеры» на землю и, переглянувшись, подняли руки вверх.

Некоторое время они настороженно смотрели друг на друга, пока Ева уводила девочку в дом.

Пан Марек подошел к власовцам, что-то проговорил, кивая на разведчиков. Потом вернулся. Раскрыл документы немецкого майора.

— Майор Клейст, — прочитал он. — Этот вам подойдет? — Он протянул документы Михаилу.

— Это уж как наше начальство решит, — неопределенно сказал Михаил, повертев удостоверение и переглянувшись с Прохором. Но тот уже не мог сдержать чувства глубокого удовлетворения.

— Годится! — сказал он. — Наградить не наградят, но как смягчающее обстоятельство учесть должны.

Немец мычал, пучил глаза и пытался что-то сказать, но ему мешал кляп.

— Пошли, — кивнул Михаил, толкнул майора Клейста в нужном направлении и махнул рукой власовцам, приглашая следовать за собой. — Там нас машина ждет.

Власовцы Гриша и Валера обрадовались, подняли свои автоматы, закинули их за спину, стали догонять… Но Прохор их бесцеремонно остановил и разоружил. Таков порядок, ни черта не поделаешь…

Они растерянно закивали — порядок, значит.

— Так… — сказал Михаил. — Теперь, Марек, давай сюда своих… Марысю давай, только побыстрее.

— Ой, куда же мы ее одну, коханочку нашу, — запричитала Ева, выводя из своей комнаты девочку, укутанную с головы до ног.

— В госпиталь, как договаривались, — буркнул Прохор. — Так вы, Ева, тоже давайте с нами…

— А ее возьмут? — все еще не веря себе, спросил Марек, переведя взгляд на Михаила.

— Уже договорились, — кивнул тот. — Все-таки ты давай тоже поезжай с нами, Маркел. На месте разберемся.

— Нет, я останусь, — сказал Марек. — Не могу. Дом, хозяйство… Разворуют ведь. Нельзя оставлять.

— Здесь будет опасно. — Михаил покачал головой. — Скоро такое начнется…

— Переживем, Миша. Главное — ты их устрой. И большое тебе спасибо!

— Ну как знаешь…

Они шли по открытому участку местности, прикрывая Еву, Марысю и немецкого майора Клейста своими телами и телами власовцев, причем Прохор с силой нагнул голову немца книзу (так полицейские делают, сажая арестованных в машину), чтобы ее не было видно… И так они шли, пока не послышался далекий выстрел и немец не ткнулся носом в землю. Его седой висок сочился кровью. Марыся заплакала, прижалась к бабушке, а та, охнув, тут же рухнула наземлю, накрыв внучку своим телом.

— Все, встали и пошли, — сказал Прохор, переглянувшись с Михаилом. — Он только по офицерам стреляет.

В кустах они подошли к замаскированной и ожидавшей их все той же полуторке «ЗИС-5», усадили бабушку и внучку в кузов, затем присоединили к ним власовцев и только потом залезли сами.

— Долго вы, однако, — недовольно сказал молодой и безусый, недавно призванный в армию водитель. — А если меня начальство хватится?

Разведчики ничего не ответили.

6

В прицел капитана Кремера было видно, как русские сразу бросились наземь, распластались, прикрыв собой девочку и женщину, потом дали несколько очередей в его сторону.

Но он уже успел сменить позицию. И с нового места снова взглянул в прицел на убитого. Да, ему опять пришлось застрелить своего офицера. Но таков приказ: стрелять в каждого офицера, захваченного русскими, какого он только заметит.

Жаль этого майора, но он, Кремер, не мог поступить иначе. Например, стрелять в его похитителей. От такой стрельбы мало толку. Одного застрелишь, а другие успеют столкнуть пленного в какую-нибудь воронку от снаряда. И тем сохранить ему жизнь, а значит, получить «языка». А высокопоставленный офицер в качестве такового, да еще перед решающим сражением, — на вес золота.

— Что за невезуха, — чуть не плача, сказал Михаил.

— От сука, своих же убивает, — вздохнул Прохор. — Нет, Миша, все, теперь не видать нам живых «языков», считай, до самого Берлина.

А власовцы только испуганно переглядывались.

— Мы его живого вам доставили, верно? — неуверенно спросил Гриша. — Ребята, вы же видели, он живой был, целый, даже царапины ни одной!

— Да был… — махнул рукой Прохор. — И сплыл. Чего теперь… Подтвердить мы подтвердим. Тебе бы шкуру свою сберечь, а мы опять без «языка». Только на себя можно надеяться… Чего смотрите? Тащите его теперь сами… В качестве вещественного доказательства. Он теперь только вам и нужен. А там пусть начальство решает. В наших, к примеру, вы стреляли? В меня вот или в таких, как я? Было дело?

— Проша, не заводись, — вполголоса сказал Михаил. — Давай еще раз: чем вы здесь занимались? — спросил он Гришу.

— Чем… Что прикажут, — буркнул Гриша. — Они нам не особо доверяли… Окопы рыли, мины ставили, колючку тянули. Немцы за нами присматривали.

— Автоматы ваши?

— Нет, — замотав головой, даже привстал в кузове Гриша. — Нам их не доверяли. Это его охраны автоматы… Он приехал смотреть, как мы ставим мины. Ну мы их сзади лопатами… И в яму всех троих. В воронке спрятались, переждали — и сюда.

— Ладно, разберутся без нас, — процедил Прохор. И слегка для порядка пхнул Гришу стволом автомата.

— Подожди, — снова остановил его Михаил. — Проходы в минных полях оставлены?

— Нуда…

— Показать можете?

…— Ефрейтор Горбунов! — громко повторил Малютин. Но увидел входящую в блиндаж Катю.

— По вашему приказанию явилась, товарищ лейтенант! — шутливо ответила она, очень женственно отдавая ему честь.

— А где Горбунов? — Малютин выглянул из блиндажа и с удивлением обнаружил, что возле блиндажа никого нет. Вернулся назад. — Ничего не понимаю…

Она опустила полог у входа, потом прижалась к нему, закрыла его рот ладонью.

— Главное, что твои солдаты все поняли.

Он удивленно, уже не оглядываясь, смотрел на нее, пока она вела его за руку назад, в глубь блиндажа. И там присела на край его койки, глядя снизу ему в глаза.