Рахим Эсенов - Тени «Желтого доминиона» Страница 51

Хемра, на чьих глазах произошла эта трагедия, вернулся из Геоклена потрясенным и поведал обо всем увиденном Халта-шиху.

– Так им и надо! – Халта-ших зло сверкнул глазами. – Пусть не якшаются с неверными! От их же рук и погибли… Это ж были не басмачи, а переодетые чекисты.

– Я сам видел среди басмачей ханского палача Непеса Джелата, – возразил Хемра. – Он вывел дайхан на майдан, где обычно собираются аксакалы, и роздал им Коран, приказал читать вслух. Они и туркменской грамоты не знали. А тут по-арабски. Тем, кто исполнил его волю, сумел прочесть, – даровал жизнь, тех же, кто отказался или не мог читать, – расстрелял, а у мертвых отрезал уши… Это был Непес Джелат, разве я мог ошибиться?

…А джигиты отряда, со свойственной юности непосредственностью, продолжали дотошно расспрашивать братьев об их злоключениях.

– И что Халта-ших? – В лукавых глазах Атали блеснула смешинка. – Небось погладил тебя по головке…

– Куда уж! – горько усмехнулся Хемра. – Халта-ших дал мне в руки письмо для Балта Батыра, сказал: «Забирай мать, жену, щенят своих и отправляйся к своему Балта Батыру. Он твой вождь, он и твой хозяин!» И я уехал из Ильялы. По дороге в одной чайхане нашел грамотного человека. Дай, думаю, пусть прочтет, что пишет Халта-ших. Сам-то я неграмотный. Прочел тот грамотей письмо и говорит: его писал злой человек. Халта-ших просил Балта Батыра вернуть деньги, полученные им когда-то за мать, отца, Амир-балу, словом, за всю нашу семью. Выходит, нас всех Балта Батыр продал Халта-шиху… Из того же письма я узнал, что отца моего нет в живых, а Амир-бала служит у Джунаид-хана. Халта-ших почему-то врал мне, что Амир-балу еще под «Зеленым холмом» пленили кизыл аскеры, но его, мол, вызволили басмачи… Теперь-то я знаю правду, но тогда я поверил своим хозяевам и был благодарен, что они не дали брату погибнуть…

– Ну и что ты думаешь о своих хозяевах? – не унимался Атали. – Подобрели они, может, человечнее стали?..

– Куда уж! – воскликнул Хемра и тут же осекся: как отнесутся эти «свободные туркмены» к его суждениям о таких известных, влиятельных людях. Но, заметив одобрительные взгляды джигитов и даже поощряющий кивок Таганова, Хемра осмелел: – Тогда я не знал, куда и голову преклонить. Балта Батыр, которого мы боготворили как родового вождя, говорил одно, а большевики – другое. Я все же вступил в колхоз. Худо-бедно, но на жизнь хватало. Но однажды приходит как-то председатель аулсовета и говорит: «Хемра, сдай коня и курей в колхоз. Не сдашь – раскулачим!» А у меня одна была надежда – конь, один-единственный, да куры – детишкам яички. Пошел к Балта Батыру за советом, как-никак вождь наш. А он будто ждал меня, говорит: «Большевики мстят тебе, Хемра, за брата твоего, что ходит в басмачах у Джунаид-хана. Дорога у тебя одна – или в басмачи, к родному брату, или в Сибирь». Ну, я и подался к басмачам… Что мне оставалось делать? У Балта Батыра я в немилости был, а советская власть задумала меня раскулачить.

– Один председатель аулсовета – не советская власть, – возразил Атали. – Наверное, джунаидовский холуй. Такие только честных с пути сбивают.

– Джунаид-хан и его сын Эшши – тоже не боги, а действуют от имени Аллаха, – ответил Хемра. – Пойди спроси, что там говорят, на небе?! До Аллаха – высоко, до властей – далеко, а басмачи – рядом… Вот я и пошел, брата там встретил, а семью, детишек вот уже второй год не вижу. – И большие глаза Хемры погрустнели.

– Не тужи, брат! – весело подмигнул Атали. – Все твои мучения позади. Увидишь скоро и жену, и детишек.

…Ночью Атали, дежуривший по лагерю, разбудил Таганова и Бегматова.

– Беда! – выдохнул он. – Амир-бала бежал! Ускакал и коня запасного прихватил.

По тревоге подняли на ноги всю полусотню, но где впотьмах беглеца отыщешь! Кто-то высказался вслух:

– Как бы этот Амир-бала не навел на нас басмачей.

– Без паники! – приказал Таганов. – Всем отдыхать. Дежурный, усилить наряды! – Сам Таганов больше не ложился – сна ни в одном глазу; не спал и Хемра, ошеломленный и подавленный поступком брата.

С рассветом Таганов снарядил в погоню за беглецом десять всадников во главе с Бегматовым, а сам с оставшимися джигитами собрался продолжить путь по намеченному маршруту. Но не прошло и часа, как посланные вдогонку вернулись, ведя за собой караван верблюдов, груженных объемистыми кожаными саначами – мешками. На одном из верблюдов, на широком войлочном седле, восседал Амир-бала, державший на коленях человека в красноармейской форме, не подававшего признаков жизни, с развевавшимися на ветру русыми волосами. Джигиты бережно сняли с верблюда красноармейца, а Амир-бала, смущенный, сбивчиво объяснял Таганову:

– Ночью я его нашел… и верблюдов. Отпоил, рану ему перевязал… Хотел оставить, да передумал: как бы вы поступили? Взял я его, и обратно…

– А куда сам сбежал?.. – Таганов строго взглянул на Амир-балу, но, увидев, как тот виновато опустил голову, перевел взгляд на отрядного лекаря и двух джигитов, переносивших раненого в палатку. – Если уж собрался уходить, то иди открыто, никто тебя здесь силой не держит!

– На Коймат, к Эшши-хану, – тихо выдавил Амир-бала. – Я… я хотел отомстить за отца. Око за око!

– Эшши-хан не так глуп, Амир-бала, чтобы голову тебе подставлять. Смотри, как бы он сам тебе шею не свернул…

– Ты прав, Ашир-сердар, но мне там помогут.

– Кто тебе поможет?

– Аннамет… Он смертельно ненавидит Эшши-хана и Джунаид-хана, не может простить им своего уродства, что из-за их жадности стал уродом. А сдаться красным не решается. А за голову Эшши-хана большевики ему наверняка простили бы.

Таганов молчал, крепко задумавшись над словами Амир-балы. Чекист знал – в басмаческом стане разлад, родовая вражда. Это мешало им объединиться, но то, что Амир-бала рассказал об Аннамете, было новостью, над которой стоило подумать. Уж очень заманчиво заполучить Аннамета, главу контрразведки Эшши-хана. «Это он убил моего отца! – Кровь прилила к вискам, и Таганов потер лицо, голову. – Не ты ли, Ашир, клялся на могиле отца, что отомстишь за него, за сестру Джемал?…»

– Сердар! – Атали теребил Таганова за плечо. – Лекарь зовет. Раненый очнулся.

Таганов направился к палатке. Раненым красноармейцем оказался Колодин, который дней десять назад вместе со своим взводом вышел из Ашхабада, сопровождая в Ташауз большой караван из тысячи с лишним верблюдов. Правительство молодой республики направило хлеб в голодавшие аулы Ташауза, разоренные басмаческими бандами. Но при этом не была усилена охрана, не продумана система прохождения пути. Караван, растянувшийся на три с лишним километра в голой пустыне, вышел фактически из-под контроля. Что могла сделать малочисленная охрана, когда басмачи, воспользовавшись этим, напали на караван? Охрана, несмотря на превосходство сил грабителей, приняла бой и сражалась до последнего. Басмачам удалось перебить сопровождающих и захватить почти весь караван. Красноармеец Колодин, отстреливавшийся до последнего патрона и чудом уцелевший, под покровом наступившей темноты увел с собой шестнадцать верблюдов, но потерял в дороге сознание, истекая кровью от полученных ран. На него и наткнулся Амир-бала. Ранение Колодина оказалось неопасным, хотя боец потерял много крови и обессилел. Старания отрядного лекаря, хорошее питание быстро вернули в строй молодого красноармейца.