Карен Харпер - Мастерица Ее Величества Страница 51

Мне приходилось слышать, что у валлийцев хорошие певческие голоса и бесконечные стихи для их песен. А у этого мальчика был прекрасный напевный голос, и, раз начав, он мог говорить бесконечно. Ник сказал ему:

– Ты сейчас помогаешь нам, и мы посмотрим, что можно сделать, если твой отец не будет против.

– Думаю, если бы не два моих младших брата, он ни за что не отпустил бы меня, но если я дам клятву посылать домой деньги, надеюсь, что отпустит.

Клятвы и надежда, думала я, пока мы скакали по опушке леса. Клятвы, данные королеве, и ее надежда на то, что мы сможем скорбеть за нее здесь и обнаружить признаки грязной игры, если это вообще возможно.

Вдруг солнце и небо исчезли, тени сдвинулись – мы гуськом, Райс первый, а Ник позади меня, оказались под сенью огромных веток старых деревьев. Птицы летали беззвучно, но белки верещали так громко, что я подпрыгивала. Внезапно стало гораздо прохладнее, этого нельзя было не заметить. Я слышала, в этих лесах еще встречаются волки.

Даже в лесу нашим лошадям приходилось брести по болоту. Оно было неглубоким, через него были проложены тропинки, но прошлогодние коричневые камыши доходили лошадям до холки и шуршали по нашим сапогам и стременам.

– Вот эти камыши, – сказал Райс, вырвав одну камышину и глядя сквозь нее, – я использую, чтобы дышать через них, подбираясь к уткам, особенно весной, как сейчас, когда вода может полностью скрыть меня. Ручаюсь, старая Фей тоже знает подобные штучки, хотя я никогда ее не спрашивал.

Я не верю слухам о знахарке, не имеющей возраста, сказала я себе. Похоже на еще один фантастический сюжет очередной валлийской песни. А если она живет где-то под этими темными деревьями, откуда ей знать, что обещает небо – солнце или дождь?

Когда Райс вывел нас снова на твердую почву, я увидела поднимающийся над густой травой тонкий палец пахнущего деревом дыма, который словно указывал нам путь. Мы выехали на поляну, где стояла приземистая квадратная хижина с рядами растений вокруг нее. Бóльшая часть их походила на собственные скелеты, выбеленные зимними морозами, еще не выдернутые и не замененные новыми. Они стояли, склонив головки, опираясь на подставленные палки или подвязанные веревки, словно подвешенные за тоненькие ручки. Когда мы подъехали ближе, я заметила, что часть из них пустила новые весенние ростки.

Несмотря на то что мы молчали, а толстый ковер листьев заглушал стук подков, наверное, знахарка услышала нас, потому что вышла наружу – но нет, это не могла быть старая женщина. Как неудачно, что у нее уже есть другой посетитель, хотя коня нигде не видно. Светловолосая, вроде меня, одета в платье приглушенного синего цвета, облегавшее зрелое тело. Она была очень красива и стояла прямо и грациозно, поднеся руку к глазам и глядя в нашу сторону.

Но когда мы подъехали ближе, я разглядела, что платье серого цвета свободно висит на костлявой фигуре, волосы белы как снег, рука высохшая, а все лицо в морщинах. Что это, солнце и тени сыграли со мной шутку? Я не решилась задать вопрос Нику или Райсу, опасаясь, что она услышит меня.

Она кивнула в знак приветствия, когда Райс назвал наши имена, и мы спешились. Райс заговорил с ней на валлийском, но она хриплым голосом обратилась к нам по-английски:

– Неужели все любовники из Ладлоу собираются посетить меня? А я слышала, что с теми двоими, кто был у меня в последний раз, все не так хорошо.

Внутри у меня все сжалось, мы с Ником обменялись быстрыми взглядами.

– Вот по этой причине мы пришли к вам, – объяснил он. – Посетив вас и кромлех Глендура, мы хотим почтить последний день, когда принц и принцесса были вместе.

– Ах, не совершай ошибку, – сказала она, тряся скрюченным пальцем перед его лицом, – Глендур не похоронен здесь. Нет, нет, его светлость только посещает эти места, когда ему приходит в голову такая фантазия. Я тоже видела его на стене замка в развевающемся плаще, со сверкающей шпагой.

Я почувствовала, что ноги подкашиваются, а Ник только вздрогнул.

– Когда Их Светлости были здесь, они покупали у вас какие-нибудь пряные травы? – спросил он.

– Ничего, хотя я дала ей веточки сушеной лаванды для волос. Мальчик – принц – хотел достать свежего дикого чеснока, который особенно пользуется спросом, но сейчас слишком рано. Войдите в дом, и я дам вашей даме… – она посмотрела на меня, явно пренебрегая моим мужским нарядом – немного лаванды тоже, ведь вы хотите копировать ту пару, верно?

Все, что она говорила, нервировало меня. Несмотря на мое вечное любопытство и желание узнать все, что можно, ради королевы, мне не хотелось входить в дом этой женщины. Но мы все втроем поплелись за ней, и, когда она достала букетик высохшей лаванды с низкого потолка, похожего на перевернутый вниз головой сад из высохших свисающих цветов и трав, я решила оглядеться. И уставилась на то, с чего Райс и Ник тоже не сводили взгляда.

– Какое у вас красивое знамя с красным валлийским драконом, – сказал Ник. Распростертое по стене, оно сияло, словно путеводная звезда, алая и золотая, на фоне бледного камня и корзин с травами, простой низкой кровати, стола и двух табуреток.

Я заметила, что она пользуется тем, что лондонские свечники называют «крестьянскими свечами», тростинками, воткнутыми в жир, которые сильно пахли и дымили. Как презрительно относился к ним Кристофер! В доме было полутемно, потому что два маленьких окошка были затянуты льном, пропитанным смолою и салом, чтобы в них не дуло, так что видеть, как мы приближаемся, она не могла. Вся хижина казалась влажной и пыльной. Не удержавшись, я чихнула.

– Будь здорова, – сказала она. – Мальчик, принц, упокой Господь его душу, подарил мне это знамя, – сказала она с гордостью. Я была рада услышать из ее уст имя Господа, а не какого-нибудь языческого божества. – Подарил взамен лаванды для его дамы. Это валлийский дракон, поэтому я взяла его. Глендуру оно тоже понравилось бы.

Она сумасшедшая, подумала я, вот в чем дело. Она старая, но утверждает, что еще старше, чем есть, и, возможно, сама в это верит. Но действительно ли ей видится давний освободитель от английского владычества или она говорит это для того, чтобы привлечь покупателей, а, может быть, чтобы отпугнуть? Я была озадачена и слегка обеспокоена.

Но ароматную лаванду я у нее взяла.

– Это тебе, – сказала она. – А для этой новой вдовы я дам тебе руту, перевязанную черной лентой, потому что в будущем ей придется пожалеть о своем предстоящем браке с королем.

Ну да, совсем безумна, подумала я.

– Вы знаете, что принц умер? – спросила я, раздумывая, с чем у нее плохо, со слухом или с памятью. – Принцесса сейчас не жена, а вдова, поэтому не будет выходить замуж за короля.