Генрих Майер - Дочь оружейника Страница 51

И она отворила дверь в соседнюю комнату, куда Фрокар вбежал проворно и вздохнул свободнее, избавясь от взглядов опасного соседа. Из молельни ему было удобно слышать все, что будут говорить ван Эмс с оружейником, и он мог выждать ухода последнего, чтобы явиться к патеру.

В эту минуту снова постучались у дверей, и Сусанна, оставив мешочек с драгоценностями, принесенными Фрокаром, бросилась отворять. На этот раз это было почтенный хозяин, который протянул Вальтеру руку и сказал строго:

– Зачем вы так неосторожны, мастер? Вы еще слабы, а теперь так сыро, холодно…

– Моя бедная Марта так беспокоится, что мне жаль ее, и я не мог дождаться утра. Скажите, здорова ли моя дочь? Что она делает? Скучает? Не больна ли она? Говорите скорее.

– Да вы не даете мне выговорить ни слова. Успокойтесь. Дитя ваше здорово, весело. Наша Мария свежа, как розанчик и совершенно счастлива.

– Слава Богу! – вскричал отец.

– Да, вы должны благодарить Бога, потому что он исполнил все ваши желания.

И патер рассказал про свидание Шафлера с невестой и про все, что было условленно для скорейшего брака. Вальтер, разумеется, ждал подобного ответа от рыцаря, но все-таки благородный поступок его тронул оружейника и он сказал:

– Благородный молодой человек! Он мне напоминает его отца, которого ставили в пример всем дворянам. Его девиз был: храбрость и верность! Как я рад и как обрадую мою жену! Она тотчас начнет собираться в Дурстед, потому что не может дождаться минуты, когда увидит опять свою дочку. Признаюсь, я был не совсем спокоен. Этот разбойник Перолио мог узнать…

– Разве Черная Шайка вернулась в Амерсфорт?

– Нет, но я узнал, что один из бандитов бродит по городу и расспрашивает о моей дочери.

– Вы видели его?

– Если б я встретил бездельника, он не забыл бы этой встречи. Но один из моих работников, страшный пьяница, которого я хотел прогнать, извинялся тем, что его два дня сряду угощает в кабаке какой-то незнакомец и все расспрашивает, куда девалась моя дочь. Я догадался, что это должен быть посланный от Перолио, и вероятно тот самый, который часто был при нем, когда он жил в моем доме.

– Так вы думаете, мой друг, что Перолио осмелится преследовать Марию?

– Я не сомневаюсь в этом; к счастью, мой пьяница ничего не знал и не мог проболтаться. Кроме нас одна Сусанна знает, где находится Мария, но я уверен, что она не будет рассказывать никому такой важной тайны.

– О! – вскричала старуха. – На меня можете надеяться.

– Но если Перолио и догадается, где ваша дочь, – возразил патер, – разве он не знает, что монастыри охраняются законами и кто смеет оскорбить святость их, тот наказывается смертью.

– Все это известно и мне, и Перолио, но все-таки я буду совершенно спокоен только тогда, когда Мария будет в Дурстеде, под защитой своего мужа. До тех пор все будут мне казаться подозрительными, как этот пилигрим, который ждал вас и лицо которого показалось мне знакомо.

– О ком вы говорите, мой друг? – спросил ван Эмс.

– О том, кто вам принес эти вещи, – отвечал оружейник, рассыпая из мешочка кресты и четки.

– Будьте осторожнее и почтительнее со святыми предметами, – вскричала Сусанна.

– Да кто здесь был? – спросил опять патер.

– Он и не уходил, – отвечала старуха. – Он молится там.

– Скажешь ты, наконец, кто он такой?

– Ваш друг, или нет… друг вашего старого товарища, который живет в Иерусалиме. Этот святой отец пришел прямо оттуда и принес вам много святых вещей, которые заменят отосланные вами разбойнику Перолио. Я знаю, что вы сожалели о них. Пилигрим принес еще деньги на молебен и просит, чтобы вы помолились об успехе предприятия, которое он начинает.

– Что ты тут за чепуху городишь? – вскричал ван Эмс. – Ты никак не можешь говорить коротко и ясно.

– Разве я говорю не ясно? – возразила старуха с удивлением. – Посмотрите сами на эти драгоценности: вот крест из камня, вот разные четки из черного дерева…

– Которые сделаны не в Иерусалиме, – перебил оружейник, – потому что там не умеют так отлично работать.

– Вы не верите ничему, мессир! – заметила с досадой Сусанна.

– Нет, моя милая, я хороший христианин, и мой друг ван Эмс подтвердит это, но я видел столько подлогов и обманов, что не слишком доверяю всем рассказам.

И взяв в руки мешочек, где лежали вещи, принесенные Фрокаром, он ощупал на дне его что-то крепкое и вынул маленький кинжал отличной отделки. Фрокар украл его у Перолио и забыл припрятать подальше.

– А это что еще за святыня? – вскричал Вальтер. – Уж не моя ли это работа! Нет, этот кинжал сделан итальянцами… я узнаю работу. Как же эта вещь попала пилигриму, идущему из Иерусалима?

И вынув клинок из ножен, он начал пристально рассматривать его. Вдруг он побледнел, задрожал и вскричал, показывая кинжал патеру:

– Посмотрите, мой друг… не ошибаюсь ли я, какое имя вырезано на клинке?

– Имя Перолио! – проговорил патер с ужасом.

– О! Так этот пилигрим обманщик! Я предчувствовал это… я начал узнавать его – это посланный разбойника, злодей, который хотел убить меня в кабаке у перевоза.

– Вы ошибаетесь, друг мой, это невероятно, – говорил патер, успокаивая оружейника.

– Нет, теперь я уверен. Я помню его черты… я отплачу ему…

И Вальтер бросился в молельню, но ван Эмс и Сусанна удержали его.

– Остановитесь, Вальтер, – сказал старик торжественно. – Вы забываете, что мой дом принадлежит церкви и хотите осквернить его убийством.

– Вы правы, – отвечал мастер, бросая кинжал. – Я не убийца, но докажу вам, что он обманщик и отведу его в суд.

И он быстро вошел в молельню, а патер и Сусанна твердили ему в след:

– Будьте покойнее, мессир, не горячитесь!

– Да его здесь нет! – вскричал оружейник. – Куда он девался? Он ушел через окно, окно отворено!

Действительно, Фрокар, прислушивавшийся к разговору, почел необходимым выпрыгнуть в окно и бежать без оглядки.

– Разве я не прав? – сказал Вальтер. – Разве я не отгадал, что это за человек?

– Действительно, нельзя подумать ничего хорошего о человеке, который выходит не в дверь, а в окно, – заметил патер. – Но все-таки я не понимаю, зачем он пришел ко мне и в такой одежде.

– Понять не трудно. Он хотел этими игрушками возбудить вашу доверие и заставил бы проговориться или вас или Сусанну!

– Что ж стало быть он приходил понапрасну, потому что даже не видал меня!

– А Сусанна!

– Господи Боже! – вскричала старуха. – Я вам уже сказала, что умею молчать и что от меня трудно добиться слова.

Вальтер, немного успокоился. Притом в монастырь было трудно попасть, и через несколько дней Шафлер должен был приехать за своей невестой.