Лантерн. Наследники - Татьяна Нефедова Страница 51

В кухне-столовой на втором этаже стоял натертый до зеркального блеска большой металлический стол. В прошлой жизни он, скорее всего, служил для разделки мяса или изготовления химических реактивов. Под окнами зеленела лужайка, за ажурной оградой через дорогу высились деревья старинного парка.

Все, кроме Изабель и Николь, расселись на удобных металлических стульях. На столе появилась бутылка вина, кувшин с водой, бокалы и миска с оливками. Сербер караулил у ног хозяйки в надежде на награду или упавший кусок.

— Говорите громче! — крикнула Николь от плиты. — Нам тоже интересно послушать!

— Давай, Чарли! — подбодрил Эдвард.

— Пусть лучше Алекс.

Тянуть дальше не было смысла. Алекс вдохнул побольше воздуха и начал с начала. О случайном знакомстве с Шарлоттой и о каникулах, которые они решили провести вместе в Лантерн. О хранившемся в семье Шарлотты письме Жозефины, в котором упоминался тайник. Об упомянутых в письме приметах, по которым Шарлотта искала дом. И о том, что приметы сошлись на том самом доме, который в течение десяти лет своими руками ремонтировал Эдвард, а потом приобрел Никита.

Когда речь зашла о письме, месье Морель прервал Алекса:

— Письмо сохранилось?

Шарлотта протянула ему телефон с фотографией на экране.

— Оригинал у меня.

Антиквар удовлетворенно хмыкнул и сделал Алексу знак продолжать.

— Сегодня утром я нашел тайник. В нем оказалось кольцо, завернутое в платок.

Повисла пауза. Месье Морель читал письмо.

— Продолжим разговор за едой! — предложила Николь. — Изабель, детка, подавай на стол. Легкая закуска, потом курица с овощами. Не совсем в стиле Генриха IV, но тоже неплохо! Серж, будь добр, открой еще бутылку вина.

«Если Бог даст мне больше жизни, я сделаю так, что в королевстве не будет ни одного пахаря, который не мог бы позволить себе курицу в горшке». Эту фразу приписывал Генриху IV епископ Парижа Ардуэн де Перефикс в печатной книге 1661 года «Истории Анри Великого». Упомянутая книга была составлена несколько десятилетий спустя после смерти Генриха IV для обучения его внука Людовика XIV, будущего Короля-Солнце.

Доподлинно неизвестно, были ли эти слова действительно сказаны. Однако, независимо от авторства, они имел под собой крепкую историческую основу. После нескольких десятилетий Религиозных войн Франция лежала в руинах. Страшнее всего была участь крестьян — их грабили и католики, и гугеноты, а королевские чиновники собирали налоги, несмотря на голод и нищету.

В этом контексте слова, приписываемые Генриху IV, звучали как обещание позаботиться о тех, кто пашет землю и пасет скот. Афоризм ушел в народ, который создал национальный рецепт poule au pot — курицы в горшке. Для него брали старую птицу, которая уже перестала нести яйца, фаршировали потрохами и другими продуктами и несколько часов тушили в горшке с травами, кореньями и овощами. В результате главной ценностью этого блюда был крепкий бульон, который считался целебным.

Золотистый багет и баночки с паштетом на деревянной доске вызвали бурю энтузиазма. Началась обычная в таких случаях застольная болтовня, которая, к тому же, давала время усвоить услышанное.

— Дай угадаю, из чего ты сделала маринад для филе! Оливковое масло, сок лимона, немного чеснока и тимьян? — со знанием дела перечислил Эдвард, надкусив курицу. — Так?

Голос Николь заискрился смехом:

— Вы ясновидящий, мистер Уилсон! Добавьте сюда орегано, и не ошибетесь.

— Очень вкусно! — похвалил Серж. — Ты на высоте, как всегда.

— Да, превосходно, — согласился месье Морель. — Когда вы, девочки, успели все приготовить?

Николь отмахнулась:

— О чем ты говоришь?! Я ненавижу кухню, поэтому мои рецепты простые и быстрые.

Месье Морель сложил на тарелке приборы, приложил салфетку к усам и откинулся на спинку стула.

— Вы долго жили в доме, о котором говорит Алекс, мистер Уилсон? — неожиданно спросил он на английском.

— Зовите меня Эдвардом, — предложил тот. — Да, больше десяти лет. Более того, я своими руками его ремонтировал!

Месье Морель вежливым кивком принял предложение и сухо продолжил:

— Вы не знали о тайнике, Эдвард?

— Понятия не имел! Как и другие люди, которые жили там до меня. — Эдвард насупился. — К чему вы клоните, Натан? Простите, я могу вас так называть?

Месье Морель снова учтиво кивнул.

— Поймите меня правильно, Эдвард. Я никого не хочу обидеть, но череда совпадений в этой истории смахивает на мистификацию.

«Ты еще про мои сны не знаешь, Айболит», — уныло подумал Алекс.

Он испытывал смешанные чувства к месье Морелю. Уровень экспертизы, который демонстрировал антиквар, произвел на него впечатление. Но прямолинейность месье Мореля граничила с оскорблением. Алекс с тревогой взглянул на Деда, который снова натянул на лицо механическую улыбку.

— Я мог бы обидеться и уйти, Натан, но не могу бросить своих юных друзей. Согласен, история звучит подозрительно. Но факты ее подтверждают. Например, портал от камина. Он раскололся, и я сложил обломки в подвале. Подумал, что их можно будет продать. Там они много лет и лежали. Слой пыли подтверждает, что никто к ним не прикасался. Когда Шарлиз прочитала нам текст письма, я вспомнил, что на камине был какой-то рисунок. Оказалось, он такой, как описан в письме. Верно, Чарли?

— Да, верно, — подтвердила Шарлотта. — Пальметта.

— Сегодня Алекс нашел тайник, а в нем эти вещи. — Эдвард ткнул пальцем в лежавший на столе свернутый платок. — Они старинные, вы сами сказали. Значит, это не мистификация.

Изабель и Николь неслышно убирали со стола пустые тарелки.

— Кофе? — спросила Николь. — Или, может быть, кто-то захочет чай? Эдвард, что ты выбираешь, прожив во Франции столько лет? Алекс, Шарлиз?

Разговор опять ненадолго перешел на застольные темы, однако Алекс то и дело ловил на себе взгляд Айболита. Наконец, кофе был выпит. В воздухе висело ощущение незавершенности, мешавшее всем встать и уйти.

Алекс и Шарлотта переглянулись.

— Большое спасибо за консультацию, месье Морель — сказал Алекс, пытаясь засунуть кольцо и платок в карман. — Уверен, никто не смог бы сказать нам больше. Мадам Николь, спасибо за гостеприимство!

Николь замахала руками:

— Подожди, так нельзя обращаться с антикварной тканью! Я дам пакет. И зови меня по имени, Алекс! И ты тоже, Шарлиз. Я слышала, мы коллеги, моя дорогая? Рада, что молодежь все еще интересуется историей и искусством!

Шарлотта смутилась, но не сдержала ответной улыбки.

— Очень приятно, мадам… то есть Николь. Я пока только учусь на факультете истории искусств и археологии.

На этих словах оживился месье Морель:

— Вот как? В Университете Тулузы? Если так, я буду вести у вас курс по Ренессансу. Я строгий преподаватель, имейте в виду!

«Кто б сомневался», —