Дэвид Бликст - Короли Вероны Страница 52

Кангранде вошел в часовню. Свеча теперь освещала его со спины, и он казался темною тенью, пылающей по контуру.

— Этот отрывок все знают. Однако есть еще и кода.[38]

Но примечает рок тех, кто счастливо правит.Свершит он главный труд, и призван в третий деньОкажется на суд Господень, и печатьНа славе Пса не жизнь, но смерть его поставит.

Помолчав, Скалигер произнес:

— Не знаю, что предпочитаешь ты, Пьетро Алагьери. А я хочу, чтобы в памяти людей остались мои поступки, а не моя смерть. — Скалигер приблизился и опустился на скамью. — Твой отец заявляет, что я и есть Борзой Пес, о котором сказано в легенде. Он верит, что именно мне суждено объединить Италию и восстановить власть Папы и императора.

— Так и есть, — подтвердил Пьетро.

Кангранде, словно забывшись, хлопал ладонью по скамье.

— Нет. Нет. Нет. Пьетро, я не тот, о ком сложена легенда. Когда я родился, астролог составил мой гороскоп. Я его читал. Я даже показывал его знаменитому астрологу Бенентенди, и он подтвердил, что я — не легендарный Борзой Пес.

— Да, но как же тогда ваша эмблема, та, что на знамени?

— Это знамя носил мой отец. Пес был нарисован для Мастино. И я, в конце концов, Cane Grande. — Он улыбнулся, но улыбка была лишь жалким подобием знаменитой allegria. — Но я не Il Veltro. Я никогда так себя не называю. У меня нет на то права. Если я иду на врага, значит, я защищаю свой город и свою честь. Я готов сражаться за Бога, буде на то Его воля. — Скалигер говорил все увереннее. — Я не стану орудием в руках судьбы.

Вдруг он осекся. Над головой грохотал гром. Молчание нарушил тихий голос Пьетро:

— Мой господин, вы же едва меня знаете. Зачем тогда?..

Кангранде просиял.

— А ты до сих пор не понял? Я хочу, чтобы ты остался при мне. Я сразу вижу человека, а ты, Пьетро, можешь быть очень полезен. Вот я тебя и соблазняю — сначала выдал свои политические планы, а теперь и личные тайны. — Он приложился к фляжке. — Твой отец выразил желание поселиться в Вероне. Ты когда-нибудь думал, чем займешься, когда странствия ваши прекратятся?

Пьетро глубоко вздохнул.

— Нет. Меня готовили в священники, но теперь я — наследник и должен выбрать что-то другое. А я не знаю, что мне выбрать.

Уголки губ Скалигера чуть дрогнули.

— Мы что-нибудь придумаем, даже не сомневайся. А пока ты можешь кое-что для меня сделать.

— Все, что угодно, мой господин.

— Убеди своего отца, что я не тот, кем он меня считает.

Пьетро покачал головой.

— В следующем томе вы у него будете ходить по воде, аки посуху.

— Как знать, может, и не буду.

Скалигер неловко помолчал, а когда заговорил, голос его звучал мягко.

— Пьетро, мне известно, кто я такой. Я одаренный человек, верно, — однако я не лучше большинства людей. Я недотягиваю до великих мира сего. Немного, но недотягиваю. Как жить, если тебя загодя превратили в легенду? Знаешь что? Если бы я действительно полагал себя избранным небесами, я бы в борьбе доказал свою избранность. — В глазах Кангранде появился лихорадочный блеск. — Я боролся бы всю жизнь, не щадя себя, только чтобы увидеть ее падение.

Ее падение? Пьетро догадывался, кого имеет в виду Кангранде. Однако предпочел держать свои соображения при себе. Слова «Мы едва пригубили вино» готовы были сорваться с его губ, когда он услышал тихое лошадиное фырканье. Они с Кангранде привязали своих коней достаточно далеко от часовни. За все время разговора юноша ни разу не уловил характерных для лошадей звуков. Лошадь, которая только что фыркнула, наверняка была совсем рядом — скорее всего, у входа.

Скалигер плотнее сжал рукоять меча — значит, он тоже слышал фырканье. Жестом он велел Пьетро замереть, а сам встал, держа меч наготове.

Под аркой возникла тень. В тусклом свете Пьетро разглядел плащ с капюшоном. Фигура в плаще была примерно на голову ниже Пьетро. Она вся подалась вперед, как бы защищая сверток, что прижимала к груди. В этом движении было нечто, неуловимо напоминавшее юноше Богоматерь Скорбящую.

— Донна Мария! — Капитан выпустил меч и поднялся навстречу женщине. — Вам не обязательно было приезжать самой.

— В таком случае удивлена не только я. Не ожидала, что вы приедете. — Голос из-под капюшона звучал с незнакомым акцентом. Пьетро не мог его идентифицировать. Похожий выговор у падуанцев, однако манера произносить слова отличалась изысканностью, падуанцам не свойственной. Вдобавок казалось, что итальянский язык для этой женщины не родной, хотя она успела его прекрасно выучить.

Кангранде шагнул к женщине, на ходу сняв с гвоздя плащ. Увидев Пьетро, женщина инстинктивно подняла руку, словно для защиты.

— Вы не один!

— Я подумал, свидетель может пригодиться. Его зовут Пьетро Алагьери — на случай, если он вам понадобится. — (Пьетро неуклюже поднялся и отвесил поклон). — Ему можно доверять.

— Неужели? Кстати, меня ждут.

Кангранде поклонился.

— Мы вас не задержим.

Неохотно синьора позволила Пьетро проводить себя к алтарю, подальше от входа. Капитан снял с плеч синьоры промокший плащ и, бросив его на скамью, закутал ее в свой, успевший просохнуть. Как ни темно было, Пьетро разглядел, что темные кудрявые волосы женщины заплетены в косы, перевитые жемчугом и причудливо сколотые на затылке. Она не поднимала головы, однако не потому, что была напугана. Нет, совсем не потому. Синьора не отрывала взгляда от свертка, который держала в руках… нет, на руках. Она держала его как…

Как младенца.

Это и был младенец. Самый настоящий. Пьетро даже слышал, как он гулит и причмокивает. Что происходит?

Кангранде и донна Мария уселись у алтаря, но не рядом друг с другом. Разговор их продолжался всего несколько минут, причем говорил в основном Скалигер. Раз или два он задал женщине вопрос, и она ответила, не отрывая взгляда от ребенка.

Пьетро не мог разобрать слов, да они и не предназначались для его ушей. Чтобы Кангранде и донна Мария не подумали, будто он подслушивает, юноша уселся от них подальше. Он по-прежнему старался переключить внимание с зуда в ноге, ощупывая деревянную скамью. Пальцы его наткнулись на некий предмет, видимо, застрявший в щели. Пьетро попытался извлечь его. Отсыревшая древесина поддалась, и через несколько секунд предмет очутился у юноши в руках. На ощупь это был довольно крупный диск.

Пьетро тайком поднес находку к свету. На одной стороне диска имелся выгравированный лавровый венок и слово PAX, на другой — крылатый шлем и какая-то надпись. Пьетро пришлось поработать ногтями, чтобы прочесть ее.