Максим Войлошников - Декабрист Страница 54

— Что это за ружье у вас? — шепотом спросил Муханов, нервно поглаживая рукоять пистолета.

— Это воздушное ружье сенатора Вадковского. Его передал мне Бестужев. Из него Оболенский предлагал застрелить Николая, но мы решили не совершать подлости. Вероятно, зря… Тише! — Кивер часового, двигавшийся за парапетом, замер на месте, точно солдат прислушивался. В темноте почудилось движение, и действительно, к заговорщикам тихо присоединились восемь человек, оставивших Бестужева.

— С минуты на минуту, — доложил Петру Федор Шаховской.

— Ждем, — согласно кивнул тот.

В этот момент небо позади равелина озарилось яркой вспышкой и прогрохотал оглушительный взрыв. Петр быстро перекрестился, прицелился в часового и нажал на спуск. Мощный поршень бесшумно вытолкнул пулю, которая ударила часового в висок. Солдат повалился без стона. Миг — и по знаку Петра двадцать человек неслись к стене. Десять «кошек» взлетели вверх и, звякая, зацепились крючьями за край стены. За взрывом и суматохой, поднявшейся в крепости, этого никто и не заметил.

— Вперед! — Первые десять людей проворно полезли вверх по веревкам с узлами. Добравшись до верха, они перевалили через парапет. За ними последовал второй десяток.

Со стены во двор равелина полетели другие веревки, по которым соскользнули вниз штурмующие. Одним из первых на плиты двора спрыгнул Петр. Внизу оказалось полтора десятка человек, а еще четверо людей, с дюжиной ружей, остались наверху для поддержки атакующих.

Прямо перед ними мрачно возвышался «секретный дом», предназначенный для наиболее тайных узников Империи и отстроенный из гранита во времена Павла I. Дом имел трехугольную форму, повторяя очертания равелина, от валганга которого отстоял всего в двенадцати шагах. Внутри него располагался крохотный внутренний дворик, на котором росли несколько чахлых кустов и стоял крест на могиле погибшей здесь княжны Таракановой… Набатно зазвонил колокол собора, от которого виднелся над стеной освещенный пожаром конец шпиля, с ангелом на нем. Озаренный факелами полувзвод солдат перебегал по узкому мостику из равелина в саму крепость, к месту взрыва. На темные фигуры, точно с неба явившиеся, остолбенело смотрел часовой, стоящий перед дверью в секретное узилище. Петр одним прыжком подскочил к солдату, инстинктивно загородившемуся ружьем, и нанес ему удар палашом, чтобы он не успел упредить внутреннюю охрану дома. Несчастный упал с хрипом. Петр рванул на себя окованную железом дверь — но она была крепко заперта изнутри. Тогда майор кивнул Чижову — тот подал ему ручную кулеврину, едва ли не петровского времени. Петр прижал ее ложем к бедру и выстрелил в дверь. Почтенное орудие издало грохот, от его мощной отдачи богатырски сложенный Ломоносов едва устоял на ногах. Но старинная ручница не подвела — пуля, калибром в два раза превосходящая ружейную, вышибла замок, и дверь криво повисла на петлях.

Петр отдал орудие матросу и, взведя пистолеты, ворвался внутрь, за ним матрос Афанасьев и лейтенант Окулов.

В караульне было четверо солдат под командой унтер-офицера. Один из солдат лежал на полу, попав под выстрел кулеврины. Солдаты вскинули ружья, с обеих сторон прогремели выстрелы, и комната окуталась дымом. Застонал, падая, Афанасьев. Впрочем, нападавшие стреляли точнее — Петр и Окулов разрядили пистолеты, и трое из четверых противников легли на месте. Устоявший унтер-офицер направил штык в грудь Петра, но тот отбил удар палашом и тут же зарубил противника. Затем он подскочил ко внутренней двери и ударил ее ногой — однако она также была заперта.

Но Ломоносова это не остановило — ему опять подали перезаряженную кулеврину, и он выстрелил в новый замок. В закрытом помещении грохот ручницы всех оглушил. Дверь распахнулась, и заговорщики ворвались наконец в коридор.

Поперек коридора стоял, скрестив руки, капитан Измайловского полка. Двери, ведшие в казематы, были распахнуты, а коридоры пусты.

«Неужели мы обмануты и это — ловушка?» — мелькнуло в голове Петра. Однако все обстояло еще хуже.

— Господа, вы не слыхали историю Мировича, который хотел освободить царевича Ивана? — спокойно спросил капитан. — Она случилась шестьдесят лет тому назад.

— Чего ради, господин капитан? — спросил Ломоносов, держа в руке пистолет.

— Как и у царевича, сейчас в каждой камере находится часовой, приставивший штык к груди арестанта. Одно мое слово — и эти господа мертвы. Так же, если вы попробуете войти в камеры. Государь милостив, многих помилует, — а так вы их все равно, что сами казните.

— Господа, это верно, что здесь говорится? У вас солдаты? — крикнул громко Ломоносов, не сводя пистолета с предоставившего себя своей участи капитана.

— Все верно, — раздался приглушенный камнем голос, — я подполковник Сергей Муравьев. — Я был взят на мятеже, поэтому милости себе не жду. Однако здесь находятся еще генерал Волконский, майор Лорер, подполковник Аврамов и другие, которые только выполняли приказы начальства. К тому же и князей на Руси уже давненько не казнили. Поэтому и, правда, вы можете погубить тех, кому еще осталась надежда.

— Я понял. Прощайте, господа! — громко крикнул Ломоносов.

— Прощайте! — раздались глухие голоса из ближайших дверей.

Ломоносов и его товарищи попятились из дверей наружу. И вовремя! Из прохода, ведшего к мосткам через ров, показался взвод солдат с ружьями наперевес, возглавляемых плац-адьютантом в оранжевом воротнике.

— Отступаем, господа, ничего не вышло, иначе их всех убьют! — сказал Петр тем, кто остался снаружи. Между тем солдаты приблизились на расстояние десятка шагов, и нужно было отогнать их, прежде чем отступить. Петр приказал:

— Пали! — и сам подал пример, подняв пистолеты, и двумя выстрелами свалил плац-адъютанта и унтер-офицера. Поднялась адская стрельба, солдаты ответили расстроенным залпом. Но пришельцы были метче. Однако пошатнулся и упал бездыханным на плиты двора отставной преображенский штабс-капитан Дмитрий Зыков. Рядом повалился матрос Шабанов. Но солдат упало более десятка, и остальные дрогнули. Со стены по служивым ударил залп из нескольких ружей.

— Вперед! — крикнул товарищам Ломоносов, бросив разряженное оружие, выхватил свой палаш правой рукой и, взведя очередной пистолет левой, устремился на солдат. За ним, кто с абордажной саблей, кто с поднятым солдатским ружьем, громко крича, устремились его товарищи. Солдаты, потеряв начальство и видя перед собою не людей, а яростно воющих бесов, позорно ретировались.

Тогда нападавшие повернули к стене и начали подниматься по веревкам. Когда большая часть уже взобралась и начала спуск с обратной стороны, снова показались солдаты, открывшие беспорядочную пальбу. Уже почти взобравшийся Федор Шаховской получил в плечо солдатскую пулю. Он рухнул на землю с высоты полутора сажен и громко вскрикнул. Солдат же встретили новым залпом со стены, и они опять отошли.