Генрих Майер - Дочь оружейника Страница 54

– Извините, синьорина, мой невежливый поступок, – сказал он. – Но я увидел вблизи гостиницы разбойников Черной Шайки и боюсь за вас.

– Вы лжете! – вскричала Мария. – Вы увидели моих родителей и хотите спрятать меня от них. Вы сами сообщник злодея Перолио, я вас узнала. Вы приходили в монастырь, чтобы приготовить преступление, но Бог сжалился надо мной. Батюшка и матушка, спасите меня!

И она хотела подбежать к окну, но разбойник схватил ее.

– Выпустите меня отсюда! Я буду кричать, отец услышит мой голос и сломает дверь.

– Вы забыли вашу клятву, синьора? Вы клялись молчать.

– Вы обманом вынудили у меня эту клятву.

– Все-таки клятвопреступление будет наказано. Скажите слово, вскрикните – и ваши родители будут убиты.

Молодая девушка побледнела и замолчала.

В эту минуту Готфрид вошел тихо и сказал Фрокару:

– Они вошли в комнату возле этой и спросили завтрак.

– А где товарищи?

– Здесь у дверей.

– Ваши кинжалы с вами?

– Всегда, – отвечал немец и вынул острый, блестящий кинжал.

– Хорошо. Приготовьтесь по первому знаку моему вбежать в соседнюю комнату и убейте оружейника и его жену.

– Сжальтесь! – прошептала Мария, падая к ногам бандита.

– Молчите же, если хотите спасти их.

– Я буду молчать, – твердила девушка рыдая, – убейте меня, только пощадите их.

– Я вам сказал, что нечего бояться ни вам, ни им; пусть только они уйдут отсюда.

– И я не увижу их, и не прощусь с ними в последний раз?

– Нет.

– О, как вы жестоки! – шептала девушка, стараясь заглушить свои рыдания, чтобы их не услышали те, которые и не подозревали, что любимая их дочь так близко, и что она находится во власти злодеев.

Она не могла уже сомневаться: ее похитили для человека, который уже раз покушался на ее честь. Тогда спас ее отец, и теперь он мог бы спасти ее. Он так близко, что стоит закричать и он прибежит, если убийцы пустят его. И ее мать тут же, и она не смеет назвать ее, не смеет взглянуть, чтобы не быть причиной смерти своих родителей.

Эта невыносимая пытка продолжалась почти час.

Готфрид опять отворил дверь, чтобы сказать, что оружейник с женой уходят.

Мария сделала движение, чтобы броситься к двери, но Фрокар загородил ей дорогу и принудил опять сесть.

В это время послышались шаги оружейника, который проходил мимо двери и говорил Марте:

– Торопись, жена, скоро обнимешь дочку!

Мария не могла больше выдержать; она громко зарыдала, но Фрокар зажал ей рот рукой, а его товарищи начали громко говорить и смеяться, чтобы заглушить рыдания их жертвы. Наконец Вальтер с женой вышли из гостиницы и скрылись вдали.

– Ушли! – закричал бандит, карауливший у окна.

– И мы сделаем тоже самое, дети мои, – сказал палач. – Только будьте осторожны… принесите носилки к маленькой калитке, поближе к черной лестнице; мы не пойдем через общую залу, чтобы нас не заметили.

Два разбойника вышли.

– Посмотри-ка! – вскричал Готфрид. – Девочка кажется умерла.

Действительно, Мария не могла перенести такого сильного волнения и лишилась чувств.

– Она в обмороке, – отвечал Фрокар, – тем лучше! По крайней мере, не будет стонать и плакать. Она очнется на воздухе, снесем ее скорее в носилки.

И бандиты скрылись со своей жертвой.

Оставим на время Марию и ее похитителей и обратимся к мастеру Вальтеру и его жене, которые так веселы и счастливы, потому что надеются скоро увидеться с любимой дочерью.

Выехав из Амерсфорта рано утром, они остановились в гостинице, где Мария провела ночь, и через час, пустились опять в путь, так что в три часа пополудни были в монастыре св. Бригитты.

Каково же было их удивление, когда они узнали, что накануне приходил посланный от Шафлера, с которым молодая девушка ушла, не предупредив никого. Настоятельница и монахини не понимали, как это случилось и, не подозревая похищения, были уверены, что Мария повиновалась приказаниям своего жениха. Притом не было никаких следов насилия, никто не слыхал ни крика, ни шума, так можно ли было предполагать, что в их монастыре случилось такое преступление?

Однако напрасно монахини хотели передать свою уверенность Вальтеру и особенно Марте; сердца родителей чувствовали недоброе и не могли успокоиться.

Действительно, они получили накануне письмо от Шафлера, который назначил им свидание. Стало быть, этот побег был для них тайной, а может быть и несчастьем. Оружейник хотел тотчас же идти в Дурстед, узнать, что случилось, но было уже поздно, и Марте надобно было отдохнуть от дороги и волнения.

Она осталась на ночь в монастыре, а Вальтер ночевал в трактире, в Зесте.

На другой день, когда оружейник и его жена прощались с настоятельницей, в монастырь явился Франк, переодетый крестьянином, с двенадцатью товарищами, чтобы проводить Марию до Дурстеда и защищать ее на дороге.

Можно себе вообразить отчаяние матери и гнев отца, когда они узнали, что Мария похищена и что в похитителе не трудно было узнать Перолио, потому что, после рассказов настоятельницы о заказе печенья, в то время как с другой стороны явился посланный с письмом Шафлера, нельзя было сомневаться в адском заговоре против Марии.

Но где найти виноватого? Как спасти Марию? Вальтер рвал на себе волосы, Марта упала на стул, как пораженная громом, но при виде отчаяния мужа и слез Франка не проронила ни одной слезы, не вымолвила ни одного слова.

Вдруг она встала, машинально подошла к мужу и, взяв его за руку, сказала тихим, но раздирающим голосом:

– Бедный Вальтер! Мне жаль тебя. Ты будешь страдать долго… дольше меня… Я чувствовала, что не увижу ее больше… Я тебе говорила это, а ты не верил… В ночь после отъезда Марии я видела сон: ко мне явился ангел и сказал: «Ты увидишь Марию на небе».

– О, Марта! – вскричал Вальтер, рыдая. – Не отнимай у меня последней надежды, не терзай мне сердце!

– Мария! – твердил Франк, почти в помешательстве. – Она во власти этого злодея, и я не могу спасти ее, не могу бежать за похитителем, потому что не знаю, где он. Но если я не могу спасти ее… мою сестру… то клянусь отомстить за нее… Да, батюшка, даю тебе слово, что настигну Перолио, если он будет окружен всей своей шайкой, и поражу его, как убийцу.

И взяв руки своих воспитателей, он прибавил:

– Прощайте, бедные родители… здесь я не могу ни помочь вам, ни утешить вас; иду к Шафлеру, расскажу этому благородному человеку, какое несчастье его постигло и потом, позволит ли он или нет, но я отправлюсь мстить за Марию.

И он выбежал из монастыря, как помешанный.

Вальтер тоже торопился. Он хотел ехать прямо в Утрехт, принести жалобу бурграфу, но Марта не хотела оставаться в монастыре, и просила вернуться в Амерсфорт.