Светлое Средневековье. Новый взгляд на историю Европы V–XIV вв. - Мэтью Гэбриэль Страница 54

Имеющиеся у нас источники свидетельствуют о бесконечных страданиях тех, кто пережил пандемию. Аньоло ди Тура, с которым мы познакомились в начале главы, сокрушался, что собственными руками похоронил пятерых сыновей и что никто их даже не оплакивал, поскольку смерть была повсюду. Ибн Али Аль-Макризи в начале XV века вторит Аньоло и пишет: в Каире погибло так много жителей, что город превратился в «безлюдную пустыню». Средневековый итальянский писатель Джованни Боккаччо в «Декамероне» сообщал, что чума распространялась так, как «пламя охватывает находящиеся поблизости сухие или жирные предметы». Это соответствовало реальности, «ибо казалось, — продолжал Боккаччо, — что врачи со своей медициной бессильны против нее».

Конечно, врачи были не единственными целителями в Светлые века. Представители медицинского факультета Парижского университета, которых французский король попросил высказать свое мнение о чуме, считали, что отравленный воздух (невидимый патоген) является непосредственной причиной болезни и что необходимо обязательно обращаться к врачам для лечения. Однако они же убеждали короля, что более важную роль играют священники. Бог наказал грешников. Бог мог бы прекратить эпидемию, если бы Божий народ поступал праведно.

Религия представляла собой способ объяснения реальности. Наверное, монотеистам всего средиземноморского региона было проще осмыслить идею очищения мира от греха, чем концепцию каких-то «невидимых испарений». В конце концов, они уже неоднократно пытались это сделать, в связи с чем вспоминаются каноны Четвертого Латеранского собора. Существовали многочисленные ритуалы, на которые можно было опереться, своего рода «традиции реагирования» на эпидемию, такие как процессия Григория Великого в Риме против Первой пандемии чумы. Действия религиозных лидеров служили образцом для остальных. Есть множество примеров того, как священники, раввины и имамы в сложные времена оставались со своими общинами, предлагая посильное утешение страждущим. Они работали бок о бок с врачами и поощряли милосердие к больным, молитву, паломничество и жертвоприношения, дабы умилостивить разгневанного Бога. Священники призывали на помощь святых, собирали благотворительные пожертвования. Иногда для укрощения телесных искушений устраивали посты.

В кризисные моменты всегда возникает искушение обратиться к крайним мерам. «Черная смерть» не была исключением. В Европе, в основном в пределах Рейнской области и Нидерландов, появились группы флагеллантов (от латинского flagellum, что означает «кнут» или «бич»), название которых говорило само за себя. Группы христиан странствовали из города в город и избивали себя плетьми — совершали самоистязание, просили Бога взглянуть на их добровольные страдания, признать их раскаяние и прекратить чуму. Хотя группы флагеллантов часто состояли из мирян, в них также могли входить представители церкви. Эти бродячие общины направляли свой гнев на местные магистраты и священников, которые недостаточно хорошо руководили городами и деревнями. Монах из Турне (территория современной Бельгии) писал, что прибытие флагеллантов (во главе с доминиканским монахом) привлекло большую толпу, которая наблюдала за процессией и массовым самобичеванием на городской площади. Затем последовала гневная проповедь, направленная против францисканцев и всех священников, в которой францисканцы именовались «скорпионами и антихристом» и говорилось, что действия флагеллантов более достойны похвалы, чем любые действия, «кроме пролития крови нашего Спасителя». Неудивительно, что подобные речи оттолкнули многих людей от церкви и вызвали всеобщий беспорядок.

По сути, флагелланты отвергли первый канон Четвертого Латеранского собора, который объявлял структуры и ритуалы Церкви единственным путем к спасению. Поэтому монах-наблюдатель пришел в ужас и поспешил сообщить, что король Франции и папа римский осуждают эту практику. Но тут был еще один важный момент. Своей проповедью доминиканец хотел привлечь новых последователей к флагеллантству как к лучшему проявлению религиозности, но здесь мы видим также и поиск «козла отпущения», и то, каким распространенным явлением, оказывается, был позднесредневековый антиклерикализм, который мы наблюдали у еретиков столетиями ранее. Традиционные формы реагирования оказались безрезультатны, и люди искали что-то новое. Все властные структуры (в тот момент оказавшиеся недовольными церковью) усиливаются во времена острого кризиса.

Кризис почти всегда сильнее всего сказывается на маргинализированных сообществах. Существующие системы принуждения, государственные или иные, обрушиваются на тех, кто наиболее уязвим. По всей Европе ужасному насилию подверглись хронические больные и евреи. Представление о чуме как об «отравленном воздухе» привело к тому, что христиане объявили преступниками евреев, утверждая, что те отравили колодцы и еду из мести христианскому большинству. При этом никто не обращал внимания на то, что евреи вообще-то страдали и умирали вместе со своими соседями-христианами. Обвинения против евреев стали следствием длительного и глубокого антииудаизма, укоренившегося в самой структуре латинского христианства. Папа Климент VI попытался защитить евреев от внесудебных преследований по всей Европе, однако буллу, запрещающую христианам причинять вред евреям, никогда всерьез не воспринимали. Чтобы соблюсти видимость справедливости, нападения на евреев проводили в судах: «виноватых во всем» преследовали, судили, признавали виновными и убивали.

В каталонской Тарреге в 1348 году, вскоре после прихода «черной смерти» в начале июля, христиане выступили против своих соседей-иудеев и убили их, назвав «предателями». Массовые захоронения, раскопанные в 2007 году, подтвердили точность описанных в документах событий: на скелетах были обнаружены травмы, а среди жертв-евреев были в том числе и дети в возрасте трех-четырех лет. Сообщения о том, что христиане назвали евреев «предателями», раскрывают мотивы погромщиков: единственным, кого могли «предать» евреи в данном случае, был Иисус, и это предательство, этот якобы непреходящий грех, повлек за собой «наказание». В середине XIV века элиты слишком часто верили в теории заговора и искали козлов отпущения, что приводило к тысячам жертв.

Говоря о чуме, мы часто многое упускаем. Мы принимаем во внимание только один континент. Мы думаем всего о нескольких годах. Мы опираемся на статистику. Но если пандемия XXI века нас чему-то и научила (это открытый вопрос), так это тому, что мыслить нужно шире. На трех континентах в течение нескольких сотен лет «черная смерть» волнами уносила сотни миллионов жизней; у каждого умершего человека были мать, отец, возможно, дети, супруг или супруга и друзья.

На чумном кладбище, раскопанном в Ист-Смитфилде в Лондоне, подавляющее большинство тел принадлежат людям в возрасте до 35 лет. Из примерно 750 обнаруженных почти 33 процента (около 250) были детьми. Болезнь забрала всех. Среди примерно 60 скелетов, найденных в Тарреге, есть скелеты малышей. Однако в этом последнем случае не болезнь убила детей, а люди. Каждая потерянная душа была трагедией. Погибших оплакивали. Это описано в хрониках. Это было страдание, масштаб которого нам трудно себе даже вообразить. Люди в разных странах, от Китая до Сирии и Франции, изо всех сил старались ответить на один вопрос: «За