Ганс Лихт - Сексуальная жизнь в Древней Греции Страница 56

Даже та часть тела богини, название которой в хорошем обществе

нашего времени является непроизносимым, наделена поразительным очарованием — факт, который благодаря отсутствию у греков дурацкого ханжества отнюдь не кажется удивительным. Только в Греции могла явиться мысль строить храмы и устанавливать статуи богини, чтобы воздать хвалу этой почти неназываемой части тела; от одного края своей страны до другого греки поклонялись своей «Афродите Каллипиге», богине «с прекрасными ягодицами».

Каждый посетитель знаменитого Национального музея в Неаполе, входящий в комнатку под названием «Венери» в восточном крыле первого этажа, увидит в центре комнаты изысканно обнаженную статую Венеры на вращающемся пьедестале. Она кокетливо приподняла край платья и бросает взор через плечо на свои прелести, которые она как бы ласкает взглядом, исполненным одновременно нежности и гордости. Это положение символизирует кульминационный пункт утонченной эротики, которая, однако, не вызывает ни раздражения, ни возмущения. Все дело здесь в той удивительной пластике, с которой запечатлены эти столь прекрасные, с эстетической точки зрения, формы тела, и в наивной, можно даже сказать, невинной радости, с которой богиня созерцает свои прелести.

Творение самой пылкой, обнаженной чувственности, совершенно не производя неприятного впечатления, воздействует как совершенная красота, ибо с непревзойденной пластической формой оно соединяет наивную радость обладания такой красотой.

Эстетическое наслаждение, очарованность каллипигией не оставили столь глубокого следа в сознании ни одного другого народа и не нашли такого отражения в любом другом искусстве и литературе. У Афинея (xii, 544с) мы читаем о двух прекрасных дочерях некоего крестьянина, избранных двумя братьями в невесты из-за красоты своих ягодиц и с тех пор прозванными у сограждан Kallipygoi. Как говорит в своих ямбах Керкид из Мегалополя, две Kallipygoi имелись также и в Сиракузах; получив благодаря замужеству значительные средства, они возвели храм Афродиты и назвали богиню Kallipygos, о чем свидетельствуют также ямбы Архелая.54

Богиня красоты является в то же время и богиней любви. Она — владычица душ, она подчиняет себе все стихии, она способна сочетать враждебные друг другу начала. Но она не только делает любовь стоящей того, чтобы к ней стремиться, и вводит ее среди богов и людей: она сама благословляет своими милостями многих смертных и бессмертных. -Она одаряет своих любимцев всем мыслимым счастьем, наделяет их красотой и молодостью, властью и богатством, радостью и очарованием. Так, известный уже Гомеру («Илиада», xi, 20) как первый царь Кипра Кинир в юности, согласно Пиндару (Pythia, ii, 15), был любимцем Аполлона. Он также был первым жрецом Афродиты на Кипре и цивилизовал остров, научив людей стричь овец и готовить шерсть, извлекать из недр земли металлы и производить из них искусные изделия. Ослепительно прекрас-

54 Схожая, но более богатая подробностями история рассказывает о споре двух девушек, Триалггиды и Миррины, в письмах Ашшфрона (ι, 39). Данная тема встречается также в «Палатинской Антологии» (ν, 35—36; приписывается Руфину; ср. ν, 54, 55, 129).

ный, он сочетает в себе роскошную изнеженность восточного князя любви с мужественностью могучего правителя и культурного героя.

Восточное влияние дает о себе знать и во внешности другого любимца Афродиты — Париса, достаточно хорошо известного из сказания о Троянской войне. Парис — тоже обворожительно прекрасный юноша, наделенный всяческими прелестями, блестяще играющий на музыкальных инструментах, изящный танцор. Но он не бранелюбив и изнежен — вполне восточный тип мужчины, так что, по выражению Вергилия («Энеида», iv, 215), в его свиту входят «полумужи», или евнухи.

Афродита наделила его страшной властью над женщинами, так что ему не составило труда, гостя у царя Менелая в Спарте, пленить его жену Елену, которая последовала за прекрасным чужеземцем в Трою и тем самым вызвала несчастья многослезной Троянской войны. Пообещав троянскому царевичу прекраснейшую из жен, Афродита сумела одержать победу на суде Париса (с. 107); в то же время достойным внимания является тот прискорбный и символический факт, что женщине совершенно все равно, будет ли она причиной горя и несчастий, — лишь бы достичь целей своего мелочного тщеславия. Поэты и художники античности с особым пристрастием любили изображать, как под действием и с помощью Афродиты Парис овладел сердцем Елены. Возможно, ни одному из поэтов древности не удалось обрисовать демоническую, лишающую разума сторону характера Париса в более ярких красках, чем великому учителю любви Овидию («Героиды», 15, 16), самому изящному из римских поэтов.

Любовь Афродиты к Анхизу, с большими поэтическими красотами и чувственным жаром описываемая в гомеровском гимне к Афродите, также принадлежит к троянскому кругу сказаний. Плодом этого любовного союза является 'Эней, который в течение всей своей жизни, исполненной счастья и несчастья, пользуется постоянным покровительством Афродиты, пока после падения родного города, долгих странствий и приключений он не становится родоначальником семейства Юлиев на земле Италии.

Когда Афродита овладевает человеческим сердцем и зажигает в нем любовь, тогда у человека нет ни свободы выбора, ни сил сопротивляться, а богиня превращается в демона, покоряющего женщин, так что они, сознавая пагубность своих действий, не могут ей противостоять и отдаются сладкой, опьяняющей страсти. Так, уже в «Илиаде» Елена предстает жертвой Афродиты; так же и Медея, безумно любя Ясона, забыв о долге перед родителями, братьями и сестрами, родиной и отеческим кровом, следует за милым чужеземцем в Грецию; отвергнутая им, она становится жутким демоном ненависти и мести, принося в жертву двух любимых сыновей. Демонические чары Афродиты обречены были испытать на себе три критянки: Ариадна, Пасифая и Федра, судьба которых с неумолимой жестокостью показывает, сколь далеко может зайти неистовая любовь и до какого отчаяния может она довести: Ариадна — это прототип покинутой любовницы, Пасифая — жертва противоестественного вожделения, Федра — типичный образец превра-

щения отвергнутой любви в губительную ненависть. Эти и множество других женщин были обречены на то, чтобы узнать от Афродиты любовь и страсть, сходную с той, что позднее описывает Еврипид в обширном отрывке из неизвестной трагедии,55 где помимо прочего он говорит, что любовь — это смерть и необоримая сила, яростное безумие и пламенное желание, горечь и пытка, величайшая сила природы, но также и мать всего прекрасного. Даже и после смерти те, что охвачены такой демонической любовью, не находят успокоения, ибо, согласно Вергилию («Энеида», vi, 444 ел.), несчастные любовники беспокойно скитаются по одиноким тропам в миртовой роще в отведенной для них части подземного мира.