аль-Асмаи - Жизнь и подвиги Антары Страница 56

И мать Накида одобрила его план и попросила выдать ей пленного Умару, говоря:

― Я буду молотить его, как пшеницу или ячмень!

На это Муфаррадж сказал ей:

― Делай что хочешь.

Тогда она вскочила, подобно львице, потерявшей львят, пошла к Умаре, который был растянут в четырех железных колодках и терпел страшные муки, и стала избивать его бичом и кусать, как это делают обезьяны.

А в это время к Рабиа ибн Зияду пришел раб, которого послал к нему Муфаррадж по просьбе Умары, чтобы потребовать с него выкуп за брата. И вот Рабиа, желая обмануть Муфарраджа, послал к нему своего брата, и велел ему сказать, будто на него напали враги и отбили скот, и попростеть у Муфарраджа помощи. Рабиа надеялся, что, услыхав это, Муфаррадж выедет с небольшим количеством людей, и Рабиа сможет перебить их. А Муфаррадж, выслушав посланца Рабиа, хотел отправиться к нему на помощь, но мать Накида заподозрила тут хитрость и сказала ему:

― Не ходи с ними, смотри, как бы они не предали тебя!

И Муфаррадж послушался ее совета и приказал заковать брата Рабиа и отправился сам, взяв с собой двести всадников. И когда он прибыл на место, где его ждали Бену Зияд и Урва, он напал на них и захватил их всех в плен, думая, что, если Антара придет к нему, чтобы освободить их, он убьет его и прославится этим среди всех арабов.

И когда он прибыл в становище, мать Накида вырвала бич из рук Муфарраджа и стала избивать им пленных, а потом их бросили в палатку, где уже находился Умара и другой брат Рабиа. А Муфаррадж отправился в свою палатку, окруженный своими соплеменниками, и стал советоваться с ними, как ему поступить с пленными. И один из шейхов племени сказал ему:

― Тебе следует устроить пир для всего племени, а потом мы убьем этих собак и смоем с себя позор, отомстив им.

И потом он послал своих рабов, чтобы они созвали все становище к нему на пир и чтобы все видели, как он убьет пленных и сотрет позор со своего племени. И рабы побежали, крича, между палаток, а Абла услышала их крики и поняла, что Умара захвачен в плен, и обрадовалась позору своего врага.

А Муфаррадж приказал заколоть множество верблюдов и верблюдиц, принести множество бурдюков с вином и начать пир. И он всю ночь пил вино и опьянел так, что не мог произнести ни слова. Тут Муфаррадж вспомнил Аблу и почувствовал искушение. Тогда он, качаясь, вошел в палатку своей матери и сказал ей:

― Клянусь честью знатных арабов, я не буду спать сегодня ночью и не успокоюсь до тех пор, пока не получу от этой абситской невольницы то, что хочу. Не то я убью ее, а до этого перебью у нее на глазах всех абситских невольников.

Тогда его мать подошла к той палатке, где жили рабыни, и, позвав Аблу, сказал ей:

― Сегодня твой господин пьян и поклялся, что не уснет до тех пор, пока ты не удовлетворишь его желания, не то он перебьет всех абситских пленников. Послушайся меня и покорись ему.

Но Абла ответила ей:

― Клянусь тем, кто создал небо и землю, даже если бы твой сын разрезал меня на части, и разрубил на куски, и перебил бы все племя Абс и всех, над кем восходит солнце, я все равно не стала бы его наложницей! А если он захочет убить меня, то я сама убью себя.

А в ответ на эти слова старуха в гневе ударила Аблу по лицу и сказала своим рабыням:

― Эй, невольницы, возьмите эту рабыню и отведите ее к господину, пусть он делает с ней что хочет.

И рабыни схватили Аблу и потащили ее, а она плакала и громко кричала:

― О племя Абс, о племя Аднан, неужели никто не придет освободить меня от этого дьявола?

И когда пленные абситы услыхали ее крики и узнали об Угрозе Муфарраджа, Урва сказал:

― Дай бог, чтобы Абла нагрубила ему и продолжала упорствовать, пусть он убьет нас и избавит от позора и мучений.

Но не успел Урва кончить свои слова, как в становище донеслись крики: «О Абс, о Аднан!» — и абситы узнали голос Антары, который обрушился на врагов, подобно пламени. Тут закипела битва, и люди стали метаться среди палаток, толкая друг друга от великого страха.

А в это время Шейбуб вбежал в становище и стал поджигать палатки, и тайиты в ужасе покинули свои жилища. Услыхав голос Антары, Муфаррадж захотел выехать и сразиться с ним, но не мог удержаться в седле от сильного опьянения. В конце концов он кое-как сел на коня и скрылся в горах, а с ним вместе спаслись бегством и другие всадники Бену Тай. Увидав это, мать Накида села на одного из коней, которые бегали между палатками, и, взяв в руку меч, сказала:

― Клянусь тем, кто создал свет и мрак, я не уйду отсюда, пока не отомщу пленным и не утешу свое сердце местью.

И она бросилась на пленных, чтобы зарубить их, но тут ее увидел Шейбуб и, крикнув на нее, отогнал от них. Потом он освободил всех абситов, и они бросились на врагов, восклицая: «О Абс, о Аднан!»

И Шейбуб продолжал бегать по становищу, пока не нашел Аблу, которую отвел к Антаре к великой радости обоих.

[В это время к становищу подходят различные племена кахтанитов, приглашенные Муфарраджем, чтобы присутствовать на казни Бену Зияд. Муфаррадж, который скрывался в горах, присоединяется к ним. Собирается несколько тысяч всадников, и их предводители клянутся убить Антару. Умара также предлагает своим братьям убить Антару, но Урва противится этому, говоря, что если Антара погибнет, то ни один из абситов не вернется домой, и упрекает их в несправедливости. Начинается битва, абситы храбро сражаются и убивают более пятисот йеменцев. Утром воины прекращают бой, чтобы отдохнуть.]

И тогда из рядов йеменцев выступила, старуха Сельма, мать Накида. Она выбежала на поле боя, плача, стеная и крича:

― О горе, о как унижено племя Тай этим непокорным и кичливым рабом! О арабы, найдется ли среди вас хоть один храбрец, который отомстит за свое племя этим презренным сынам греха и даст мне отведать мяса этого Антары и напоит меня глотком его крови.

Потом Сельма произнесла стихи, в которых она оплакивала своего сына Накида и взывала к мести за него, и хотела сама броситься на абситов. Тогда Муфаррадж вновь вскочил на коня, надел все свое снаряжение и бросился в бой, сказав Сельме:

― Возвращайся, о мать храбрых рыцарей, не плачь, я выполню твое желание, я приведу к тебе Антару ибн Шаддада!

И он выехал на поле боя и стал гарцевать и вызывать воинов на поединок, крича:

― Горе вам, о ничтожные абситы, вы нанесли нам урон, какого мы еще не видали ни от кого; вы обманом освободили Бену Зияд и напали на нас во мраке ночи, а теперь наступил день и настало время показать, кто из нас заслуживает славы. Выходите же на поле битвы, рыцарь к рыцарю и храбрец к храбрецу, а ко мне пусть выходит тот, кто равен мне по рождению! Я отомщу сначала знатным господам, а потом уже обращусь к рабам.