Майкл Айснер - Крестоносец Страница 57

Он пробыл там всего несколько секунд, похожий на оленя, преодолевающего снежные сугробы под пристальным взглядом уставшего охотника.

Когда Андре очутился в освещенном опасном месте, я услышал сверху вопли, щелканье тетивы и свист стрел. Я не видел, достигли ли стрелы своей цели. Андре мчался вниз, торопясь скрыться в темноте.

Как только град стрел иссяк, я спустился прямо под люк, опершись о стену, чтобы удобнее было целиться. Глядя туда, откуда струился свет, я увидел размытые силуэты мусульман, склонившихся над отверстием. Я выпустил стрелу, и она прошла между двумя металлическими щитами. Я быстро бросился вниз по лестнице, и прямо у меня за спиной несколько стрел рикошетом отлетели от каменного пола. В следующую секунду раздался стон одного из сарацинских воинов, прозвучавший для меня гимном отмщения.

Как только мы миновали люк, наверху начался переполох. Мы слышали торопливые шаги над нашими головами: быть может, сарацины спешили предупредить товарищей, находившихся ниже, о нашем присутствии или посылали за подкреплением. Мы не собирались дожидаться прибытия их свежих сил.

Андре был ранен: из его мощного предплечья торчала стрела. Рана казалась неопасной, если наконечник не был отравлен. Выпущенная с близкого расстояния, стрела проткнула руку насквозь, наконечник торчал с другой стороны. Но это и к лучшему — так будет легче вытащить ее, когда придет время.

Андре обеспокоенно посмотрел на стрелу, но даже не поморщился от боли. Он был очень храбрым.

Я взял его за руку и понюхал металл наконечника: не пахнет ли ядом? Нет, ядовитого запаха не ощущалось. Я знаком велел Андре присесть на ступени и, когда он сел, быстрым ударом кинжала отсек конец стрелы. Андре осыпал меня проклятиями сквозь стиснутые зубы. Я оторвал полоску ткани от своей накидки и крепко обвязал вокруг раны. Саму стрелу можно было вытащить позже.

Мы продолжали спуск, как вдруг ужасный взрыв сбил нас обоих с ног. Каменные плиты, устилавшие стены, заскрипели, заскрежетали друг о друга, с потолка посыпались камни. Это напоминало землетрясение. Словно сам Господь Бог устал от ужасных зрелищ и решил похоронить обе армии под грудами камней.

Когда все стихло, мы поспешно бросились вниз. Нам не терпелось выбраться из этой темной могилы, которая вот-вот должна была рухнуть. И вот за очередным витком мы наткнулись на выход — открытый дверной проем. Я перекинул лук через плечо, вытащил кинжал и пошел вниз, чтобы проверить обстановку. Там оказался небольшой балкон, выходивший на внутренний двор замка. На балконе стоял сарацинский стражник, он смотрел в сторону, опершись руками о перила.

Я вернулся к Андре.

Мы решили, что лучше всего будет заманить сарацина в проход. Андре бросил свой меч поближе к двери; оружие ударилось о камень, и гул разнесся по всей лестнице. Как мы и думали, шум привлек внимание сарацина, и неверный бросился прочь с балкона, держа наготове меч. Сначала он взглянул вниз. Затем вверх — на меня с Андре. Он даже не удивился и стал произносить странные слова, возможно приветствие.

Я выстрелил ему в грудь.

Он повалился назад, через мгновение перевернулся на живот и пополз к балкону. Я снова выстрелил — на этот раз в спину, между лопаток. Его голова со стуком ударилась о каменный пол.

Расчистив себе путь, мы подошли к двери, ведущей на балкон, и осторожно выглянули наружу. Нам открылся прекрасный вид на внутреннюю часть замка, и мы поняли причину грохота. Стенобитное орудие дона Фернандо разнесло в щепки ворота крепости. Его рыцари въезжали через проем, топча пеших сарацин, раскалывая им черепа, раздирая плоть и сухожилия, давя наших врагов, словно букашек. Мусульманские защитники в страхе разбегались в поисках укрытия.

Сам дон Фернандо в развевавшейся по ветру пурпурной накидке следовал во главе войска. Лейтенанты пытались прикрыть его со всех сторон, но он ехал слишком быстро, и они за ним не поспевали. Он рвался вперед, в толпу защитников крепости, словно Моисей, идущий по Красному морю. Дон Фернандо умело размахивал мечом, прорубая дорогу к каждому укреплению замка, сметая все на своем пути.

Наконец он подъехал к мечети, разгоняя неверных, искавших укрытия в этом святилище. Один из сарацин спрыгнул со второго этажа на лошадь дона; я увидел мусульманина и крикнул, чтобы предупредить дона Фернандо, но мои слова потонули в грохоте сражения.

То был смелый и ловкий маневр: сарацин оказался за спиной дона Фернандо и приставил кинжал к его горлу.

Скорее всего, дон Фернандо увидел нападавшего еще тогда, когда тот был в воздухе. Держа меч в правой руке, дон выставил его перед собой, чтобы блокировать удар мусульманина. Другой рукой он вытащил из ножен свой кинжал и ударил им прямо под ребра противника. Сарацин проехал еще несколько шагов, а потом упал с лошади и остался лежать в пыли, словно сброшенный с корабля ненужный груз.

Дон Фернандо выглядел истинным королем — лихой, непобедимый, словно Карл Великий, или Ричард Львиное Сердце, или король Луи Французский.

Для Андре и меня битва уже закончилась. Мы стояли на балконе, наблюдая за разгромом врага, не в силах оторвать взгляд от ужасных сцен и в то же время испытывая невероятное удовлетворение при виде истребления наших противников — убийц наших товарищей, тех, кто превратил Алехандро в живой пылающий факел, а меня — в палача. До начала осады неверным было предложено отступить, если они сдадут замок. Их предводители отклонили наше предложение, и теперь мусульманским воинам предстояло на своей шкуре ощутить последствия этого отказа.

Не знаю, в какой именно момент разгром врага приобрел иной характер — случилось ли это из-за какого-то события, или из-за отданного приказа, или из-за сигнала, или просто по молчаливому соглашению победителей. Однако вскоре победоносное завоевание превратилось в настоящую бойню, замок захлестнули крики отчаяния и невыразимого страдания. Я знаю, как это было, брат Лукас, потому что видел все сам.

Вслед за кавалерией на пыльный внутренний двор ворвалась разъяренная пехота. Мусульмане, пытавшиеся оказать сопротивление, были тут же зарублены мечами. Некоторые из тех, кто не сопротивлялся, все равно были убиты, но большинство было взято в плен. Им связали руки кожаной веревкой, а оружие, доспехи и медальоны отобрали, сорвали, украли. Все это стало добычей жадной толпы.

Наши воины выстроились в две шеренги в нескольких футах друг от друга — две колонны христиан. Они согнали в кучу своих мусульманских противников и прогнали их сквозь строй к западному крылу замка, как раз под нашим балконом. То и дело из толпы выбирали жертву, выдергивали из страшного шествия и разрывали в клочья, словно кролика, попавшего в волчью стаю.